Вечная память всему загубленному большевиками казачеству, и нашим предкам- енисейским казакам. Вот лишь один пример, как уничтожали казаков в те страшные годы "русской" смуты:
РЕПРЕССИИ МОНОКСКИХ КАЗАКОВ
На сессии Верховного Совета РСФСР 18 октября 1991 года был принят Закон «О реабилитации репрессированных народов». Под давлением неопровержимых доказательств, депутаты ВС РСФСР были вынуждены признать датой начала политических репрессий в нашей стране день 25 октября (7 ноября) 1917 года. Кровавый и страшный день русской истории, когда власть в России захватили большевики-суть жиды, принесшие на нашу землю неисчислимые страдания народу, пролившие реки русской крови, истребившие миллионы и миллионы русских людей, и который, - вот парадоксы истории,- с подачи высшего руководства страны, решено именовать теперь не иначе, как «день согласия и примирения». В этот скорбный для всего российского казачества день - 24 января 1919 года, когда была подписана директива Оргбюро РКП (б) О РАСКАЗАЧИВАНИИ, позволю себе, не отнимая внимания читателей, привести некоторые положения данного Закона. Так, статья первая гласит: «Реабилитировать все репрессированные народы РСФСР, признав незаконными и преступными все репрессивные акты против этих народов». Статья вторая Закона дана в такой вот редакции: «Репрессированными признаются только народы (нации), народности или этнические группы и иные, исторически сложившиеся культурно-исторические или культурно – этнические общности людей, например к а з а ч е с т в о, в отношении которых, по признакам национальной или иной принадлежности, проводилась на государственном уровне политика клеветы и геноцида, сопровождавшаяся их насильственным переселением, упразднением национально-государственных образований, перекраиванием национальных и территориальных границ, установлением режима террора и насилия в местах спецпоселения». И далее, в статье одиннадцатой сказано: «Культурная реабилитация репрессированных народов предусматривает так же осуществление комплекса мероприятий по восстановлению их духовного наследия и удовлетворению культурных потребностей. Это означает также признание за репрессированными народами права на возвращение прежних, исторических названий населённым пунктам и местностям, незаконно отторгнутых у них в годы советской власти». В настоящее время в различных источниках, как отечественных, так и зарубежных авторов, называется цифра около сорока миллионов наших соотечественников, тех, кто в той или иной мере, стал жертвой тоталитарного строя в СССР. Именно в таких, невиданных ранее в истории масштабах, под руководством партии верных ленинцев-большевиков-коммунистов, целиком послушные ей «правоохранительные» органы: ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ, осуществляли истребление собственного народа. В последние десятилетия, некоторыми заинтересованными структурами, усиленно муссируется мнение о том, что вся вина за эти злодеяния лежит на одном только Сталине, а рядовые исполнители, и их непосредственные руководители, вроде бы и не причём, они, что называется, «добросовестно» исполняли волю и желания «отца всех народов». Вне всякого сомнения, вина Сталина в проведении репрессий тех лет огромна. Однако, как же было на самом деле? Ведь не мог же, один человек, пусть даже наделённый огромной, неограниченной властью, в одиночку натворить такого? Тем более, что репрессии были начаты раньше, чем наступило всемогущество Иосифа Джугашвили. Уже в1918 году, менее чем через год после захвата большевиками власти, была образована «Всероссийская Чрезвычайная Комиссия» - ВЧК, сокращенно-«ЧеКа», которая повела дело методом внесудебных расправ над всеми неугодными и несогласными с политикой большевиков. После объявления о начале «красного террора», на места было спущено указание-инструкция: «немедленно арестовать всех эсеров, а из буржуазии и офицерства брать значительное число заложников с целью расстрела». Далее в тексте сказано следующее: «…мы, то есть советская власть, не ведём войну против отдельных лиц - мы истребляем буржуазию и её прихлебателей, как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств, что обвиняемый действовал словом или делом против советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить – к какому классу он относится, где служил, имеет ли царские милости и награды. Впрочем, все эти положения относятся целиком и к деятельности временного правительства и периоду гражданской войны. Эти вопросы и должны, в конечном итоге, определить судьбу арестованного. В этом, и только в этом, смысл и сущность красного террора». Для того, чтобы ускорить также и «культурную» победу октябрьского переворота, в массовом масштабе стали практиковаться аресты священнослужителей и верующих. Новая власть стала отбирать у церкви здания храмов и церковную утварь. В 1922 году, был расстрелян Патриарх Тихон и проведён целый ряд арестов верующих с показательными расстрелами последних. Сажали и ссылали монахов и монашек, церковный актив и старост. Правда, поначалу, власть делала вид, что преследует верующих не за исповедание Веры, но за высказывание своих убеждений вслух, за воспитание детей в религиозном духе. Так, все двадцатые-тридцатые годы прошлого века продолжался поиск и поимка уцелевших в годы гражданской войны, как царских, так и белых офицеров. В жизни часто случалось, что в годы гражданской войны многие из них, успевали повоевать как на той, так и на другой стороне. Тех из них, кто избежал немедленного расстрела сразу после ареста или задержания, «таскали» по бесконечным проверкам, ограничивали в работе, месте жительства, задерживали, вновь отпускали, снова задерживали – постепенно все они уходили в «ГУЛАГ», чтобы уже никогда не вернуться на волю. Сразу после окончания гражданской войны, в 1921 году, ВЦИК РСФСР объявил амнистию всем казакам, воевавшим на стороне Белого Движения. Надо сказать, что таких в те годы было не мало. Часть из них поверила обещаниям советской власти, тем более данным на самом высоком уровне. В период 1923-1925 годов, казаки стали возвращаться (реэмигрировать) из-за границы на Родину. Судьба большинства из них трагична. Чтобы не быть голословным, приведу пример из истории бывшего казачьего поселения - станицы Монокской Минусинского уезда Енисейской губернии (ныне - село Большой Монок Бейского района РХ). Так, уже в 1920 году, в Моноке были арестованы и расстреляны карательным отрядом Лыткина из состава красно-партизанской армии Кравченко-Щетинкина целый ряд офицеров и казаков, служивших в отдельном Красноярском казачьем дивизионе: Иннокентий Никитич Воротников, Николай Дмитриевич Байкалов, Николай Пименович Байкалов и георгиевский кавалер Худяков. Тогда же в Моноке был застрелен священник местной церкви о. Степан, попытавшийся не допустить вооруженных красных партизан в помещение местной Михайло-Архангельской церкви. Он был застрелен прямо на ступенях у входа в храм. Эти люди стали первой, но далеко не единственной, жертвой монокского казачества, многие годы верой и правдой служившего интересам русского государства в деле защиты южно-сибирских территорий. Дальше- больше. Тут, думаю, настала пора сделать небольшое отступление в нашем повествовании, прежде всего для того, чтобы показать зловещую атмосферу тех лет. «…Именно в конце двадцатых - начале тридцатых годов прошлого двадцатого века хлынула следующая волна репрессий. Была она непомерно велика, и не имела ничего подобного во всей истории России. По-существу, новой властью было организовано принудительное переселение народов, вылившееся в самую настоящую этническую катастрофу на просторах бывшей Российской Империи. Имя этому явлению – насильственная «коллективизация» и напрямую связанное с нею «раскулачивание». Она сорвала с обжитых, родных, дорогих сердцу мест миллионов пятнадцать–двадцать трудолюбивых русских мужиков и членов их семей. ...Этот многомиллионный поток ссыльных, отличался от предыдущих «чисток» и «компаний» ещё и тем, что здесь, так сказать, «не цацкались» - брали и высылали семьями, и даже ревниво следили, чтобы никто из детей «кулаков» не отбился бы в сторону, избежав тем самым, наказания за отца – кулака, лишенного всех прав и имущества. К слову сказать, вся эта многомиллионная «армия» раскулаченных ничтожно мало содержала в себе тех самых кулаков, по наименованию которых и получила своё громкое название компания по проведению коллективизации - «раскулачивание». Раздувание и раскрутка этого хлёсткого термина – «кулак» - шла по стране неудержимо, и к началу тридцатых годов в советской деревне так именовали уже всех крепких хозяев: крепких в хозяйстве, крепких в труде, крепких в своих убеждениях». «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицын. Так и случилось, что на рубеже этих роковых и страшных для России лет, в двадцатых-тридцатых годах двадцатого столетия, когда этих настоящих тружеников- крестьян-единоличников, кормивших тяжким трудом себя, свои семьи, а по большому счету - всю огромную страну, и бросились загонять в колхозы свои местные лентяи, неудачники и пьяницы, которые не умели, и не хотели трудиться на земле. В помощь им, властью были посланы на места приезжие из города, которые сами зачастую ничего не смыслили в сельском хозяйстве, но были наделены новой властью неограниченными полномочиями. Они упивались это властью, этой возможностью повелевать простым народом, при этом ломали судьбы сотен и тысяч ни в чём не повинных людей. Такова была политика власти большевиков. …В Монок, в конце двадцатых годов, была направлена для организации, на бывших казачьих землях, коллективного хозяйства, Анна Алексеевна Шумилова, в те годы, кандидат в члены РКП (б). Она же, по решению вышестоящих советских органов, исполняла обязанности председателя сельсовета. Данное «учреждение» новой власти располагалось в одном из крепких, рубленых «крестом», казачьих домов, хозяин которого сгинул ранее где-то в круговерти кровавых событий гражданской войны. Вот как развивались события в Моноке далее… По свидетельству старейшей монокской казачки, Анастасии Егоровны Байкаловой (1898 - 2003 г.г.): «…под руководством – не доброй памяти «Шумилихи»,- был создан местный «комитет бедноты», в который записали местных пьяниц и лодырей. Кроме них, в состав «комбеда» входили бывшие ссыльнопоселенцы Бурунских и Константинов, как пострадавшие от прежней царской власти. По решению членов «комбеда», к усадьбе, заранее выбранной для «экспроприации» направлялась группа активистов сельского совета и «комбеда», которые несли над головами плакат с надписью: «смерть кулакам-мироедам!». По прибытии на место, хозяину усадьбы зачитывалось постановление о лишении его избирательных прав. Вслед за этим постановлением следовал целый ряд запретительных мер, которые в корне меняли жизнь «лишенца». Так, семьи «раскулаченных» в обязательном порядке выселялись из своих домов. Жильё попросту отбиралось у них. Кроме того, отнимался скот, сельхозинвентарь, проводилась опись всего имущества, которое изымалось «на нужды колхоза». На практике зачастую выходило, что отобранное у семьи имущество, попросту растаскивалось по домам «комбедовцев». Детям «лишенцев», кроме того, запрещалось посещать занятия в школе, а всем взрослым членам семьи-лавку потребкооперации (магазин). Согласно предписанию районных властей, семьи «раскулаченных» лиц, были обязаны убыть в ссылку, под надзор комендатуры того или иного районного УНКВД, где им надлежало отбывать ссылку. С собою разрешалось брать минимальное количество вещей и продуктов. Как правило, раскулаченные из Минусинского уезда, направлялись на строительство Артёмовского рудника, что в Курагинском районе Красноярского края - (бывшая деревня Ольховка, бывшего Минусинского уезда). Найдены данные на ряд репрессированных несовершеннолетних лиц, сосланных в ссылку вместе с родителями, которые находились в местах спецпоселения в Туруханском крае, а также, в северном Тегультетском районе Томской области. Исполняя директивные указания РКП (б), местные органы власти при проведении «коллективизации», очень жёстко обходились с теми, кто по тем или иным причинам, отказывался добровольно вступать в колхозы. В этом отношении, весьма показательна история семьи бывшего атамана дружины самообороны Анания Ильича Байкалова. Подобные военизированные местные отряды казаков создавались в местах проживания казачьего населения во времена режима адмирала Колчака в 1918 - 1920 г.г. для защиты от нападений красных партизан. По меркам тех лет, единоличное хозяйство Байкалова являлось середняцким: пять лошадей, пять коров, небольшое стадо овец. Под пашней у семьи находилось десять с половиной десятин земли. В семье Анания Ильича, было семь детей. За отказ вступить в колхоз «Горный Абакан», глава семьи получил от властей «твёрдое» задание: сдать государству дополнительно шестьсот пудов зерна – задание заведомо невыполнимое! За невыполнение плана хлебопоставок, Ананий Ильич, которому в ту пору шёл шестьдесят третий год, был арестован и препровождён в Минусинскую тюрьму. Следователи Минусинского оперсектора УНКВД, сфабриковали уголовное «дело», из которого следовало, что «бдительные чекисты» предотвратили подготовку «кулацко-белогвардейского заговора с целью свержения советской власти в отдельно взятом районе». В число «заговорщиков» против режима попали коренные жители Монока, все - казаки по происхождению,- служившие в разные годы в казачьих частях: Красноярской казачьей сотне, Красноярском отдельном казачьем дивизионе, в Первом и Втором Енисейских казачьих полках, Енисейской казачьей сводной бригаде и других частях царской или белой армии. Среди арестованных значатся природные казачьи фамилии: Байкалов Егор Алексеевич, Байкалов Егор Спиридонович, Байкалов Егор Ильич, Терских Алексей Никитич и Терских Фёдор Алексеевич. По данному уголовному делу были привлечены к уголовной ответственности и другие монокские казаки: Байкалов Никифор Пименович, Байкалов Пётр Иванович, Байкалов Иван Иванович, Байкалов Иван Ильич, Упылицын Николай Георгиевич… Иногда дело доходило до полнейшего абсурда, так в число ярых «контрреволюционеров» в Моноке был причислен старый казак Никита Меркулович Байкалов, которому на момент задержания шел 106-ой год. Старик оказал сопротивление и бросился с батогом на милиционеров и был застрелен во дворе собственного дома одним из сотрудников райотдела милиции, посланным арестовать казака. Согласно архивно-уголовному делу № 7542-11-15661, начатому 02.04.1930 года, по приговору ОСО (особого совещания) НКВД по Западно-Сибирскому краю, все вышеназванные лица 19 мая 1930 года, были приговорены к различным срокам заключения по 58-ой статье УК РСФСР 1926 года. В отношении одного из них, казачьего офицера, георгиевского кавалера Петра Ивановича Байкалова, дело было выделено в «отдельное производство», и он был приговорен «особым совещанием» НКВД Запсибкрая к расстрелу «…как один из злейших врагов советской власти…». Добавлю, что из этого, сравнительно небольшого сельского поселения, в тридцатые годы было репрессировано по политическим мотивам девяносто шесть человек. Вернуться живыми из заключения в сталинских лагерях довелось четверым. Назову их поимённо: Байкалов Егор Николаевич, Байкалов Михаил Фёдорович, Воротников Михаил Никитич и Терских Иннокентий Алексеевич. Замечу, что из почти сотни жителей Монока, погибших на фронтах Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, большую часть погибших в боях за Родину составляют дети и внуки репрессированных казаков ... И так было по всей стране. Это сколько же семей потеряли своих родных и близких: отцов, братьев, сыновей? Что же мы видим теперь? Власти, именующие себя преемниками большевиков, назвали 7 ноября «днём согласия и примирения», сделав очередную, уже какую по счёту, попытку, списать злодеяния кровавого режима на одного только Сталина, и тем самым, попытаться переложить общую вину жидов за уничтожение огромных масс русского народа на одного человека. Хочется верить, что никакого примирения, никакого согласия между русскими людьми и почитателями идей нравственного выродка Ульянова - Ленина - Бланка и всей их К не будет. Не будет никогда. На это и уповаю.
потомок монокских казаков Сергей Байкалов.
|