ЮНОСТЬ КАЗАКА
Многие из нас уже забыли, какой вид имели для нас люди, вещи, вся обстановка жизни на заре нашего сознания; когда младенцу, появившемуся по воле Провидения, всё окружающее его представлялось миром чудес.
Мы ведь знали сперва один только четырёхугольник своей детской, где за сундуком было много вещей: катушки от ниток, бумажки, коробки без крышек, тряпки, крыло от гуся, которым стиралась пыль. Мама наша казалась нам какой-то интересной куклой, двигающейся по комнате; бегающая по комнате игривая чёрненькая кошка похожа была на шубу папы, если бы только у шубы были глаза и хвост. Нам казалось, что мама одевает нас, кормит, укладывает спать, и это понятно, но для чего существует папа - неизвестно. Он то надолго уходит, то приходит, что-то говорит на плохо понятном языке; от него всегда веет свежестью.
А за окном, на улице много пап, мам, тётей, бабушек и седоватых дедов, лошадей, коров, собачек, которые крикливо что-то говорят. Для детей весь Мир обращается в сплошную детскую. Мы теперь даже представить не можем всего: кругом нас - известное, старое, примелькавшееся - дворы, лошади, повозки, коровы, собаки, люди, сады, левады с тополями, поля, хутора, станицы, города. А когда то все краски бытия были свежи, всё было новое, всё было первое. Как далеки мы ныне от первого, исчезнувшей поры милого, дорогого, незабвенного, пленительного детства! И когда мы извлекаем из обильных слоёв, накопленных за жизнь впечатлений, тогда новым светом загорается всё поблекшее, и перед нами встаёт очаровательный детский образ.
Как эти ребята так естественны в наивности своих разговоров, в этой смене интересов, блещущих неожиданными вопросами и переходами, иногда комически серьёзными, или серьёзно щемящими душу откликами детского плача и несчастья.
Ребёнок повинуется течению собственных мыслей, своему внутреннему миру и образует этим какой-то контраст с увещеваниями папы, мамы, бабушки - воспитателей. Детская радость и детское горе одинакова находит в наших сердцах мягкие и нежные краски для их объяснения.
Эти маленькие существа образуют своё отдельное самобытное царство, - они живут как бы в особой нравственной части света. Мы на них уже не похожи; многого в нас они не понимают. Мы над ними возвысились своей опытной душой, своим взрослым умом, и оттого наше отношение к ним подёрнуто дымкой нежного смешливого юмора.
Однако, населяя особую детскую республику со всей окружающей средой, они в то же время - и мы сами; они - наше прошлое, и в них растёт наше будущее.
Мы были ими, и они станут нами. Оттого и производит такое своеобразное впечатление зрелище детей, эта республика, или, вернее, анархия малышей: они одновременно и кровно близки нам, и далеки по миросозерцанию от нас, именно эта игра на близком и далёком, создаёт забавные и чарующие эффекты детской.
Наши дети - "кудрявые дети", это - мы. Нельзя этого не сознавать тому, кто любит детей.
И можно ли наказать за шалость мальчика, когда он касается своей щекой волос отца, и на душе у последнего становится тепло и мягко, так мягко, как будто не одни руки, а вся душа его лежит на тёплой куртке мальчика.
Так дети умиляюще и тепло действуют на всякого, кто смотрит на них с высоты своего взрослого роста, своей долгой жизни, обманувшей и обидевшей.
Миниатюрные люди, впрочем, лелеют громадные замыслы. Проникнувшись Майн Ридом, они собираются в "Америку" и уже сии не Вани, не Пети, а "бледнолицые братья" или "Монтигомы-Ястребинные Когти, вожди непобедимых". М они двинулись бы в поход, добывая пропитание охотой и... грабежом, но жалко оставлять маму.
У человеческих миниатюр нет ещё наших волнений, наших чувств то возвышенных, то пониженных, но скоро они проснутся от мечты, чтобы понять окружающую их жизнь. Ребёнок доверчив к Миру, и поэтому к нему родителям нужно относиться мягко и вдумчиво, направляя его шаги, ещё неуверенные, по пути доблестных свободолюбивых предков.
В доме, покуда его не посетило несчастье, бегают ребятки: причёсанные, умытые, весёлые и глубоко убеждённые в том, что на этом свете всё обстоит благополучно, и так будет продолжаться без конца, стоит только по утрам и, ложась спать, молиться Богу. И бедные дети усердно молятся Ему и с благоговением входят в церковь, где Он живёт. Если там, при всём стремлении к серьёзности, их не покидают шаловливые и грешные мысли, то они в этом неповинны, их и во всяком случае свою вину искупают самым искренним раскаянием.
На страстной неделе они идут в церковь на исповедь. Но по дороге они видят дерущихся мальчиков и им тоже хотелось бы вступить в схватку, но, вспоминая проповедь священника: "любить других, как самого себя", они сдерживают порыв воинственный и начинают считать дерущихся великими грешниками и, что их нечистые духи схватят и потащат в огонь вечный. Но, если они будут слушаться родителей и подавать нищим копейки или бублики, то Бог сжалится над ними и пустит их в рай...
Бог пустит детей в рай не за копейки или бублики, а за то, что душа ребёнка, несмотря на свои наивные помыслы, чуткостью своей поднимается на самые высоты религиозного настроения.
Он переживает нечто глубокое. Ему, прежде всего, бросается в глаза большое распятие, а по сторонам Его Божья Мать и Иоанн Богослов. Богородица и любимый ученик Христа молча глядят на невыносимые страдания Распятого и, мальчик чувствует, что он не может им помочь ни словом, ни делом, что он способен только на шалости и это глубоко волнует малыша и он видит, что Богоматерь и ученик Христа тоже жалкие и одинокие и нет вокруг, кто бы их утешил, и он не чувствует как по его розовым щекам струятся капли серебристых, тёплых, солоноватых слёз...
Зато, как умиляет душу ребёнка Исповедь!
Каждому из малышей хочется поскорее очистится от грехов и поэтому у занавески преобразовалась пробка. Всем желательно попасть первым. И вот первого, который упорно держит своё место, - второй оттягивает его за волосы, первый оборачивается к обидчику и бьёт того свечой по голове. С минуту слышится треск свечей. Но, вот,ктитор кричит: "Дети, не шумите!" Битва у "рая" стихает, лишь слышны пыхтения бывших бойцов. На исповеди многого не понимают мальчики от волнения, на вопросы священника отвечают искренне, не своим, а каким-то чужим голосом, вспоминают одинскую Богородицу и свою маму и им хочется плакать и просить прощение...
Ужинать в этот вечер нельзя: завтра причащение, и хотя мальчик и закрывает глаза, мечтая, как бы хорошо было бы претерпеть мучения от какого либо Ирода, жить в пустыне, питаясь акридами, но перед этим хотя бы скушать один пирожок с кислой капустой...
Но доверчивость ребёнка к жизни скоро начинает колебаться. С невыразимой печалью нужно отметить то горькое недоумение, какое испытывает ребёнок при столкновении с пошлостью и жестокостью взрослых людей, с трагизмом Судьбы. Мучительно видеть, как происходит неумолимое искажение "малых сил". Неотразимое пошлое влияние гнетёт их и искра Божья гаснет в их сердцах и они сплошь и рядом вырастают в отравленной среде и пополняют собою провинциальную толпу человечества.
Жизнь виновата перед детьми. Она туманит эти чистые кристаллы. На них дунула жизнь, что в ней есть зловещего. И загорятся ли в их молодых сердцах прежние, ясные, искромётные огоньки? Да! Если их родители окажутся достойными своего высокого назначения1
Мальчик, рождённый от казака, помнит ярко незабвенную сцену, когда отец, с ликующим лицом, впервые посадил его на коня. Радости, восхищению не было конца. Он цепко ухватился за гриву, когда отец стал проводить коня по двору, сперва шагом, а затем лёгкой рысцой. Ссаживая сына на землю, отец торжественно сказал: "будь казаком!" Что такое Казак? - в юной голове не укладывалось, но должно быть Казаком - это что то величественное, и мальчик бежит к седенькому дедушке, который всё видит и всё знает и тот рассказывает внуку о былом Казачьего народа.
Вдумчивые, впечатлительные и любознательные дети, если им рассказывать родную казачью историю, как сказку, запоминают до деталей все услышанное на всю свою жизнь.
В школе, на большой перемене, когда детвора, рассыпавшись по двору веселится разнообразными играми, какие-то дерзкие мальчишки, видя ловкость в движениях казачат и завидуя им, кричат: "Да вы, ведь, не казаки, а русские холопы!" Таких обычно окружают, тормошат, требуя ответа, "что такое холопы?". Те, обычно струсив, всё же говорят: "А вы спросите учителя и он вам скажет, а мы говорим правду". Толпа возбуждённых казачат движется к учительской. На вопрос их, учитель русского происхождения, обычно объявляет, что казаки действительно бежали от русских самовольно, украдки, а слово "холоп" - слуга - работник плохого поведения, что некоторые "холопы" были вроде разбойников. Тогда казачата кричат: "Так зачем же вы - русский, - приехали к разбойникам? Казаки работают больше русских лентяев и среди нас не было и нет разбойников!" Учитель, грозя, что за поведение он поставит тройку вместо пятёрки, уходит и затворяется в учительской, где слышен спор казачьих и русского учителей.
После таких инциндентов, игра во дворе принимает своеобразный характер - расслоения на группы, дразнящие друг друга. Так, русские кричат на казачат: "Эй, вы - Чига востропузая (Чига - народ кавказского происхождения)", а казачата отвечают: "Эй! Лапти с подковырками и грязными дырками (лапти из древесины Липы, заменяют у русских ботинки)". Некоторые украинские дети принимали участие по стороне русских, а потому и они получали своё.
Таким образом, в школе со смешанным населением, пробуждались национальные чувства по группам.
На этой почве происходили в праздничные дни ожесточённые драки, и станичной администрации приходилось разбирать дела "боевых сражений", когда в результате оказывались искалеченные.
Но, вот, наступили, наконец, тихие летние ночи. Казачата любили ту природу бесконечных родных полей и те часы, когда накануне Праздника собираются отдыхать и поле, и сады, и солнце, - отдыхать, быть может молиться. А казачата и не думают отдыхать - у них свои планы. Накануне избранный "Походный Атаман" объявил приказ казачатам хутора к вечеру собираться на выгоне, чтобы всем двинуться в поход в "ночное" - пасти утомлённых за неделю верных казаку друзей - коней. Каким чувством восторгов бились юные сердца при этих сборах: наспех в сумках клалась снедь, главным образом, хлеб, сало, пшено. Ведь вкусней полевой каши с салом, на свежем воздухе, приправленной разболтанными яйцами, нет в мире другой пищи.
Пункт "ночного", обычно держался в большом секрете. Знал это только лишь один "Атаман", да подручный ему "есаул". Шуи и разговоры, впредь до приезда до желательного участка, строго воспрещались, чтобы кто не узнал в каком направлении пошла колонна. Обычно, даже избегали дорог. Ехали на неосёдланных конях по траве тихо, бесшумно, ориентируясь по звёздам.
Ночью мир являет иное зрелище. Ночью мир не похож на дневной. Тогда спадает с него денная как бы одежда, и он становится глубже и таинственнее; вместе со звёздами ярче и чище загораются огоньки человеческих сердец, - ведь настоящая, самая интересная жизнь у каждого проходит под покровом тайны, хотя бы в мечтах даже, под покровом ночи. Ночью Земля принимает загадочные очертания, и все будничные предметы душа одевает в идеальные покрова. Далёкие огни в поле напоминают лагерь филистимлян; мнятся на буграх и курганах мифические великаны в панцирях, египетские колесницы, запряжённые шестёрками диких, бешеных коней. В сознании чередуются рисунки и сцены из священной истории. Сближаются, как будто, настоящее и прошлое. Одинокий огонь костра бросает свой мистический свет на далёкое, на ушедшее в былое; воскрешается памятная Миру ночь в Гефсиманском саду. Тихий-тихий, тёмно-тёмный сад, и в тишине едва слышатся глухие рыдания Петра, трижды отрекшегося от Христа...
Вокруг костра сидит будущая красота Казачьего народа и она слышит пение петуха в ближайшем хуторе. Бодрые, весёлые, пылкие. Ведутся рассказы, слышанные от дедов; на память приходят степные легенды, все пленительные грёзы, которыми живёт весь мир и дышит ими, все прекрасные сказки бытия. И тогда, в глубоком голубом Небе, в лунном свете, в полёте ночной птицы, летящей неизвестно куда и зачем чудилось казачатам торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни. Ведь мистика ночи охватывает всё живущее на широких полях и очаровывает как колдовство.
И, вдруг, команда Атамана: " По коням!" Бегут казачата опрометью к стреноженным коням, ухватившись за гриву взлетают на коней. И вот мчится как ураган по полю ватага добрых молодцев, только ветер свистит в ушах, да шумит под ногами коней трава, как плещущееся море. Несутся все за Атаманом в район ближайших хуторов, где по слухам, расположены большие площади бахчей с вкусными сладкими, как мёд, арбузами и дынями.
Приблизившись к пункту военных операций, "войско" спешивалось, обычно в лощине, оставляли коней на попечение коноводов по три коня на человека, остальные пешком рассыпались длинной по фронту лавой. Вёл их сам Атаман впереди, который строго следил за тем, чтобы "воины" собирали в торбы арбузы с тех участков бахчи, которые были пошире других - побогаче. Небольшие участки не подвергались "реквизиции", чтобы таким образом не обидеть быть может какую-либо бедную вдову. Обычно участки размежовывались линиями посаженных высоких подсолнухов, которые и давали возможность ориентировки.
Обычно, на большом пространстве бахчей сидел старый столетний дед, помнящий царя Гороха и египецкую царицу Клеопатру, который давно уже потерял слух. Правда, у него хранился самопал турецких войн, и он даже стрелял горохом, не причиняя никому вреда. Да разве услышишь казачка, когда он подползает "на пузе", подобно кошки.
Но, вот, послышался глуховатый крик совы, - это Атаман подаёт знак лаве отходить к коноводам с тяжёлыми торбами.
В самосознании не только ребят, но и во всём казачьем населении эти "походы" не считались воровством или грабежом, а наоборот молодечеством и удальством.
Ведь площади одних бахчей в Казачьей Земле, равнялись площади Бельгии и Голландии вместе взятых. Обилие арбузов и дынь, а также гарбузов (кабаков, тыкв) было колоссальное. Излишки шли на корм лошадей, коров, свиней. Продавать было некому, разве только приедет какой-либо московит ("русский") и, купив целую арбу за бесценок, отправляет арбузы в города по железной дороге.
Только одни Кубанские казаки оказывались более рачительными: в громадных котлах за станицей варили арбузный мёд, называемый "нардек". Донцы же любили арбузы засаливать в капусте, в громадных бочках. Солёный арбуз, при веселиях на праздниках Рождества и Масленицы, когда водка лилась рекой, считался деликатесом, отрезвляющей закуской, ибо кислота, соединяясь химически с алкоголем, даёт в результате воду.
Прибывши на стоянку ночлега, казачата принимались за утоление своей жажды от волнений при "реквизиции" и скачки. При этом один арбуз съедался всадником, другой же отдавался коню-соучастнику. При этом интересно отметить, что какая бы конная колонна малышей или взрослых, при секретных походах, своими инстинктами сливались воедино: конь и казак. Каждый казачий конь внутренне понимал, что необходимо сохранить тайну и не дать внешнему "врагу" возможности услышать подъезжающих казаков, а поэтому ни один конь не позволит себе, например, заржать, но даже пырснуть.
Уталивши жажду, казачата ложатся в повалку на траву и чудеснейший сон охватывает их утомлённые тела. Вокруг стана выставляются на все четыре стороны часовые. И Боже спаси часовому заснуть, ибо бывали случаи нападения волка или конокрадов, обычно цыган или иногородних (московиты-"русские"). Пойманного конокрада избивали смертельно, без суда и следствия. Заснувшего часового, по суду всего майдана, секли хворостиной, причём экзекутор предупреждал, что если наказываемый позволит себе плакать, стонать или кричать от боли, то порция ударов увеличивалась. Но самое страшное моральное наказание, - оставить обвиняемого "без суда". Тогда каждый казачёнок в общественных местах, в играх с девочками имел право издеваться, глумиться над таковыми. Обычно изолированный страдал, морально мучился, худел, плохо учился. За таковым зорко наблюдал Атаман, выдерживая искус. После одного-двух месяцев бедного мальчика, превратившегося в "замухрышку", принимали в лоно радости и веселия.
Непробудно спят ребятки. Но, вот, зычит голос Атамана: "Вставать! " Протирая заспанные глаза, умытые утренней росой, вскакивают, готовые исполнить повеление Атамана: "Стройся в две шеренги!" - слышится команда.
Обращение на Восток, эта сплошная духовная красота, дружно подхватывает своими соловьиными голосами запевалу и звучит молитва: "Отче наш" - несётся по полю. А из-за горизонта показывается величественное чудо Солнце - прообраз Бога!
Так воспитывалась молодая сила Казачьего народа!
Ангел хранитель детей, ведёт их по жизни, сияющих от радости и надежды, но сам Он имеет лицо печальное и задумчивое: Он знает то, что до времени скрыто от детей.
И новейшая история Москвы, больнее всего сделавшая именно детям, своею окровавленною колесницей переехавшая через них, трагически показала, что неисцелимой печалью своих сердец Казачий народ не искупил страданий детей, и совсем, совсем не открылась перед казачатами тихая, бодрая, радостная свободная жизнь: исторический раб Москвы стал временным господином свободных Земель Казачьего народа и лишь за то, что казаки не раз, а много раз спасали эту кровавую Москву и её одичавший народ от полной гибели.
В приходских школах казачата усваивали "учёбу" прилежно, старательно, заботясь о том, чтобы к концу года получить похвальный лист. Интерес ребят, главным образом, сосредотачивался на том, чтобы бойко читать и красиво писать.
Окончив приходскую школу, часть казачат переходили в двухклассное училище, состоящее из пяти классов. Но это не всем удавалось, ибо эти училища располагались в станицах; отправлять детей в далеко стоящую станицу из хутора, было для многих семейств не по силам, ибо это потребовало бы обязательства нанать пансион у станичных жителей, а экономическое состояние хуторян, по мере развития реакции царского самодержавия, шло быстрым темпом к бедственному положению: прирезок земли для хлебопашества всё уменьшался, а справлять сыновей на военную службу за собственный счёт, покупать дорого стоящих коней, обмундирование, снаряжение, как то шашку, пику, добротные блестящие сапоги для "смотра" и обыденного употребления, 2-3 смены белья, до ниток и иголок включительно, красивую фуражку и меховую папаху, - всё это поглощало и без того бедный бюджет казака. А жажда знания всё более и более охватывало казачат, и бедные дети, особенно бедных родителей, за неимением бумаги и карандашей, под руководством своих сверстников, посещающих школу, выводили пальцем буквы, лёжа на животе, по песку, а зимой по снегу. Для девочек женских школ не существовало, привилегией в этом отношении было лишь для девочек духовенства (епархиальные школы) и дворянства - закрытые институты; откуда выходили сплошь и рядом духовно извращённые красивые куклы, неспособные к практической жизни. Выйти замуж за простого казака считалось позором, хотя бы он и был состоятельным. Жизненной же задачей для простой казачки было: работать до изнеможения в поле, ибо муж на военной службе; работать дома по уходу за хозяйством: корова, свиньи, птица, огород, приготовление пищи для детей, обшивать их, обмывать, воспитывать в Духе Божества, украшать свой дом, побелить внутри и снаружи и так его представить, чтобы не было хуже других соседок, - в этом отношении было среди поголовно чистоплотных казачек, до известной степени соревнование. Не забывала казачка и свой красивый сад с сочными фруктами: сладкой вишней, сливой, яблоками и т. п. Бежит она туда: кое-что нужно исправить, то колья пошатнулись, то стена разваливается, то свиньи прорвали плетень.
Наблюдая за казачкой, диву даёшься: когда она успевает всё это сделать: ловкая, гибкая, сильная носится она по своему царству и удивительно-весёлая и бодрая от сознания, что она принадлежит к благородному древнему казачьему роду.
А выйдешь в поле, всё оно покрыто в разноцветных платьях казачками, и тут даже казачка, хотя и бедно, но изящно одета. Лицо она сохраняет от загара солнца, прикрывая его вуалью, смазывая лицо кремом из сметаны. Красота лица, чистота тела это - ритуал казачки.
И вот, работала, как мужчина, сплошь и рядом одна, естественно возникают мысли о любви, о ласке и раздаётся соловьиная песнь: "Кругом, кругом я осиротела, кругом осталась сирота, всё счастье с милым улетело и не возворотится назад..." Песню подхватывает соседка, за ней другая и всё поле, на далёком пространстве, звучит аккордами прекрасных, грудных голосов, и в этих пленительных звуках душа изливает всю женскую скорбь, как молитву о даровании духовных и физических сил для самого дорогого - воспитание родных детей.
А дети? - Рвутся к науке, а она, как клад в поле, недосягаема. Средних школ мало, а высших и совсем нет. По распоряжению царского русского Правительства открываемые гимназии, на казачий счёт, сплошь и рядом закрываются, заменяя их четырёхклассными городскими училищами в окружных станицах, а главным образом, военно-ремесленными для снабжения казаков, выходящих на службу почти поголовно, обмундированием и снаряжением. Доступ в средние и высшие учебные заведения, фактически доступны для детей казачьего дворянства, искусно созданного царским правительством для расслоения казачьего народа на богатых и на бедных, на "благородных" и "неблагородных", как именовались на правительственном русском языке эти два социальных сословия. Единый бессословный слой казачьего народа, основанный на древних демократических началах, был чисто варварскими мерами разрушен. Для казака просвещение не нужно, - он обязан защищать не свою Казачью Землю, а воевать против внешнего и внутреннего врага, силой навязанного ему рабовладельческого Московского государства и расширять его границы для широчайших размеров своими головами, для грабежа и убийства покорённых народов. Жадность к чужому Москвы неизмерима! При этом Московское Правительство всеми мерами и способами старается вытравить из молодой казачьей души врождённое ему чувство вольности и демократизма, подсовывая извращённую "русскую историю" о том, что казаки никогда не были самостоятельным народом-нацией, ничего в древности не имеющим особого с московитами, и что казаки образовались из "беглых русских холопов".
В продолжении многих веков велась эта зловещая пропаганда "русификации", но должных результатов всё же не достигала, ибо каждый молодой казак, то ли по рассказам дедов, на основании преданий, то ли по своему атавизму - наследию прошлого, своим инстинктом чувствовал, что он и в коей мере не сходен с "русским", не только духовно, но даже физически. Ведь, чуть ли не каждый казак видел, наблюдал за жизнью и поведением русака, в особенности тогда, когда толпы, иногда в стотысячных размерах, заливали Казачью Землю идучи туда на заработки, во время покосов и уборки хлеба.
Шли пешеходом, ехали в товарных вагонах. Грязные, нечёсаные, в дырявых одежонках (починить дырки за ленью - считалось праздным занятием).
В вагон 3 класса железной дороги, казаку, привыкшему к свежему воздуху и телесной чистоте, было противно входить в купе, ибо там стояла такая вонь от грязных тел людей "Святой Руси", что невольно тошнило. И не зря русская литература нередко в своих повестях и рассказах, говоря о "величии русского народа", символизировала его: "здесь русский дух, здесь Русью пахнет". Проехал бы этот писатель хотя бы один раз в вагоне 3 класса, когда этот "народ" ехал на заработки, то он воочию бы убедился, что величие "духа" в вагоне таково, хоть топор вешай! Обычно, все платформы железно дорожных станций были запружены спящими, не сидящими, а именно спящими "кацапами", как их называют казаки. Странно, но этот особенный народ, был способен спать по двое суток беспросыпно, причём, на подошвах своих ботинок, а в большинстве грязных лаптей была мелом написана цифра подённой платы, за которую спящий мог был наняться на работу. Если проходящий казак-старик находил плату подходящей, то он имел право будить, в противном же случаен несходной цены разбуженный, обрушивался таким "русским матом", который только и можно во всей Европе услышать по сквернословию и даже богохульству. Взятую группу рабочих с косами казак-старик усаживал на подводу и вёз к себе домой, причём в чистый дом этих людей сразу вводить было невозможно и не потому даже, что они были грязные, а потому, что с них сыпались "вши". А обычно отводилось им помещение под сараем. Сердобольная старуха-казачка кипятила в большом котле воду и приказывала варить в нём грязные рубахи, а самим обмывать грязное тело.
Когда рубахи высыхали на солнце и бои с вшами заканчивались, то к обеду выносились большие столы, на них ставилась в больших горшках вкусная пища, главным образом борщ с салом и мясом. Подавались и пирожки с кислой поджаренной капустой и иногда кисло-сладкий арбуз или поджаренная тыква. И нужно было удивляться тому обилию съедаемого, которое вмещалось в желудки этих людей. В этот день о каких-либо работах и разговора не было. На другой день почти тоже, - лишь показывались поля, подлежащие разработке. Каждый казак просто по-христианскому самосознанию считал, что голодный человек - плохой работник, и поэтому рабочих кормил до седьмого поту. И не было случаев чтобы москали ("русские") жаловались хуторскому атаману или станичному на плохую или недостаточную пищу.
Плата, обычно, была один рубль в день или от десятины. По тем временам рубль был большой монетой.
За общим обедом был и старик казак, который обычно строго приказывал перед обедом и после обеда перекреститься, что некоторым "богоносцам" не нравилось. Не исполнившим этого или не давали кушать или даже увольняли: раз православный христьянин, значит обязан быть таковым.
Удивительнее всего то, что эти косари, ведь воочию видели, как живут казаки - перерываются в работе, в особенности в спешную пору покосов и уборки хлеба, спят не более трёх часов в сутки. Всё у казаков во дворе есть: и корова и свиньи и птицы и исправные сараи и беленькие чистые дома и в доме опрятность и одеты прилично, а ведь всё это требует энергичного труда, забот, копить деньжонку на снаряжение казака на службу, а казаку запрещено заниматься торговлей или промышленностью; в отхожие промыслы для заработка тоже запрещено, он должен думать только о военной службе, а ведь русак такой поголовной службы не нёс, и если у него и нет достаточной земли, отнятой помещиками, то ведь существуют ремёсла, отхожие заработки, даётся право торговли. Нет, возвратившись в свою "Рассею", он - русак не берёт пример с дисциплинированного, духовно-оснащённого, энергичного в тяжёлой работе казака. Не берёт примера чистоплотности в доме и вне его, а погружается в прежнюю грязную, нечистоплотную жизнь с сквернословием и жгучей злой завистью к труженику-казаку и только и слышишь его возмущённый возглас: "богатеи-казаки, отобрать бы от них землю". А, ведь, сбоку его, ведь, лежат милллионы десятин их же русских помещиков: на эту землю - запрет, а взять её, - для этого русак - трус! Да и для интенсивной, регулярной работы - ленив! Так и проходит во сне и ругани бесполезная смрадная жизнь! Если и попадает часть крестьян на военную службу, то снаряжают такового с ног до головы на казённый счёт, ни одной копейки на своё обмундирование он не расходует, кормят его на службе достаточно, и, казалось бы, служи и радуйся, что вырвался из грязной избы с тараканами и клопами, избавился от вшей, но и тут не по нему: постоянство ежедневных занятий, "словесность" мало постижимая, заучивание наизусть "присяги" - самодержавному великому нашему государю"; все военные артикулы: отдание "чести" просто и становись "во фронт", крики унтер-офицеров и фельдфебеля: "ешь, сукин сын, глазами начальство, не сморгни!" и "ест" этот очумелый "воин" глазами начальство, но желаемой дисциплины, таковой, как у казаков, нет! И бьют этого "воина", - защитника царя и отечества, по лицу, как в барабан. И начальство, в духовном смысле невежественное, абсолютно не понимает, что дисциплина создаётся не побоями, а воспитанием среды-общества, духовным приобщением лучших качеств родного народа, в среде которого воин родился и вырос. Что духовное наследие создаётся не годами, ни даже столетиями, а тысячелетиями.
Как можно привить сознательную дисциплину: русскому мужику, которого держат тысячу лет в рабстве? Он внешне, чтобы избежать побоев, воспримет эту дисциплину, а возвратясь в свою родную мужицкую стихию мата и сквернословия, останется по-прежнему тем, каким он был до службы, если не более ещё озлоблённым.
И поэтому каждый молодой казак, наблюдая русского мужика, проходящего по Казачьей Земле, а также внимательно всматриваясь в него в действующей армии, всем своим существом чувствовал, что русский мужик - особое существо хитроватое, порой злобное, совершенно непохожее на казаков. Но откуда и когда появился на свет Казачий народ, - это была загадка. Деды говорили, что Казачий народ древний, но где был корень, - было скрыто в глубинах веков.
Пытливость казачьей молодёжи была большая, а Казачьей Истори не было, - она запрещалась весьма строго. Старики туманно говорили, что один казак - есаул не то Порохов, не то Порошин - времён войны казаков с Турцией за обладание крепостью Азов - написал историю об этом, но был арестован, сослан в Сибирь на каторгу, где и погиб. Другой учёный казак В. Сухоруков - времён "Отечественной войны" тоже подвергся аресту и высылке на Кавказ, а с Кавказа его гоняли по всем фронтам действующей армии до самой смерти.
В Русской истории Иловайского, с которой казачата познакомились в пятиклассном училище, говорилось лишь "о великих деяниях" царей. В этой книжонке была воспроизведена фотография Ермака -покорителя Сибири и текст из двух страниц, в которых говорилось, что Ермак с Донскими казаками занимался разбоем на Волге, затем расскаялся, покорил Сибирь, царство Татарское и преподнёс его царю Ивану Грозному. Всё это сообщалось с явной тенденцией, что так и должны поступать все казаки: завоёвывать своими головами чужие царства в пользу "царя-батюшки". Сама фотография Ермака в этой пресловутой "истории" была какая-то карикатура человека с большой головой, вросшей в плечи, без шеи; на голове героя вместо шлема торчала плоским блином какая то железная решётка, прикрывающая только верхнюю часть головы, на подобие еврейской ермолки. Как фотография, так и текст с явной ложью о разбое Ермака производили отталкивающее впечатление от этой "истории". Но за то фотография царя Николая I-го блистала силой и надменностью, как и подобало общепризнанному жандарму Европы.
Казачья молодёжь мучилась и стремилась познать свою родную Казачью Историю.
Вот к этому то делу я и приступаю в своём труде "О Казачьем Народе".
В мире нет изолированных явлений: каждое явление связано с другим. Поэтому, понять какое-либо явление или событие можно только при условии исторического подхода к нему. Без исторического подхода к общественным явлениям, а тем более древних веков, передвижения народов, невозможно существование исторической науки, а лишь это будет напоминать груды исписанной бумаги нелепейших ошибок и химер. Необходимо показывать процесс развития того или иного народа таким, каким он был и есть в действительности.
Например, "школа" историков Московии освещала исторические факты извращённо, с точки зрения империалистических тенденций сегодняшнего дня, а не с точки зрения тех условий и событий, которые были до этого и в обстановке которых протекала историческая жизнь.
Историческая наука должна изучать прошлое человеческого общества в неразрывной связи с проходимыми жизнями народов до современности, на различных его этапах. Многие историки делят все народы на высшие и низшие, цивилизованные и не цивилизованные, на исторические и не исторические. Началом истории человечества эти "учёные" считают появление первых государственных образований или первых памятников письменности, непридавая никакого значения преданиям народа. А в этом то предании сплошь и рядом сокрыта Истина. Погоня за фактами и объяснения их с субъективной позиции превращают исторические писания в фальсификацию истории, то есть превращение истории в "товар", который можно продать с барышом. В особенности этим страдала и страдает история Московии, с её империалистическим стремлением к захватам ей непринадлежащего.
Соблюдение историко-хронологической последовательности в изложении исторических событий от древних веков, в жизни Казачьего народа, закрепляет в памяти учащихся важных исторических явлений, исторических деталей жизненных эпизодов. Только так поставленное преподавание родной истории может обеспечить для учащихся доступность, наглядность и понимание исторического материала.
С появлением новой науки археологии и антропологии, многие тайны живущего на Земле населения от древних времён открываются. Чем дальше движется прогресс науки, тем больше человек приобретает возможностей проникнуть вглубь веков, и выяснить свой собственный эволюционный возраст. Последние данные, полученные с помощью радиоактивных элементов, указывают, что эволюция современного человека началась больше миллиона лет тому назад и что исторические писания Моисея, не лишённые литературного стиля, являются лишь, как бы, пробразом былого, как сказка.
Метод, применённый антропологами, приведшие к такому выводу, состоял в измерении количества химического элемента "аргона" в древних орудиях из камня, какими пользовались люди. Как известно, химический элемент аргона образуется в результате радиоактивного распада другого химического элемента "калия".
Поскольку время этого распада в природе установлено, то соответственное содержание этих двух элементов (исходного - калий, и образовавшегося из него - аргона) в орудиях из камня дало возможность высчитать возраст человека, пользовавшегося этим орудием.
О своих открытиях в этой области, недавно сообщили профессора Калифорнийского университета Эвернден и Куртис. Они обнаружили остатки скелета непосредственного предшественника современного человека на озере Таньганика, в Африке. Открытый ими человек носит название "цинянтропус" и считается теперь самым ранним из известных прямых предков современного человека. Эжвернден и Куртис думают, что найденные ими остатки скелета принадлежат "Цинянтропусу", обитавшему в этом районе Африки, миллион семьсот пятьдесят тысяч лет тому назад. Таким образом, открытый "Цинянтропус" является теперь древнейшим представителем человеческой расы. Его открытие и определение его возраста было подготовлено трудами английских антропологов, супругов Лики, проводивших раскопки в Кении, в течении тридцати лет. Ими был открыт так называемый "Кеньяптикус" Цикери, названный так по имени фермера, показавшего супругам Лики найденную им кость древнего человека. Возраст его, тоже определённый радиоактивным методом, составляет один миллион четырнадцать тысяч лет.
Представитель человеческой расы "Питекантропа" был открыт голландским военным хирургом Дюбуа в 1891 г. на острове Ява. Возраст его определён около полумиллиона лет назад.
В 1935 г. был открыт в Китае "Синянтроп". Возраст его, однако, ещё не установлен.
С помощью последних методов, теперь может быть выяснен вопрос о возрасте и происхождении различных культур. Кроме метода калия-аргона, есть и другие методы определения возраста минеральных и органических веществ, на основе измерения радиоактивности.
Так, под влиянием космических лучей, азот переходит в изотоп углерода (Ц-14). Достигающий поверхности Земли радиоактивный углерод служит "радиоактивными часами" в органических веществах, причём им пользуются для определения относительно недавних лет истории - до 300 тысяч лет.
Конечно, исследования в области процесса эволюции человека, ведутся не только новейшими, но и более традиционными методами антропологии (измерение черепов). Так, пользуясь сравнительным методом эволюции структуры мозга и черепной коробки, американский антрополог доктор фон Бонин установил, что "неандертальский" человек не является прямым предком человека. Жил он около ста тысяч лет тому назад. Он, очевидно, уже и вымер около ста тысяч лет тому назад, то есть появился и исчез.
Мы видим, как прогресс современной науки делает всё более ясными многие загадки в процессе эволюции Человека. Но обидно за этих учёных, что они углублялись в тайны древности, не уясняют, казалось, простых Истин, как например какой-либо данный народ точно был определён: где он родился, где развивался, в каких географических местах жил, передвигался, какой расе принадлежал, был ли единый прародитель человека или их было множество, вследствие появления различных видов: индо-европеидных, монголоидных, индоидных, белых, чёрных, смуглых, жёлтых, коричневых представителей народов. Всё это пока окутано туманностью. В этом то тумане и приходится, рассеявши его, открывать народам, в том числе казачьему народу, свой племенной, родовой корень.
Так, например, археолог-профессор М. А. Миллер - Донской казак, в своём труде "Дон и Приазовье в древности" говорит, что 150 000 лет тому назад на Дону жил Неандертальский человек, и жизнь эта продолжается беспрерывно до наших дней. А выше упомянутый археолог-американец Бонин утверждает, что этот "неандерталец" не был даже предком людей и вымер сто тысяч лет тому назад. Кто же из этих двух археологов прав и кто же в древности жил на Дону? А что там жили настоящие люди, - это вне всякого сомнения, о чём подтверждают раскопки археологов современности, в том числе и профессора М. Миллера, работавшего в наших казачьих краях на протяжении 40 лет.
Не вдаваясь в дискуссию, мы пойдём от конца каменного века, то есть пять тысяч лет тому назад, на основании исторических данных, нам ставших известными.
Прежде чем перейти к изложению истории народа, необходимо установить понятие о том, что такое История.
Знакомясь с историями различных народов, мы видим, что говорят и излагают "исторические события" там, главным образом, с точки зрения жесточайших войн. Населяющие Землю племена и народы, по мере их количественного увеличения, огородившись естественными преградами, как звери в клетке, нападают из-за этих преград друг на друга, убивают население, грабят его достояние, воспитывают подрастающее поколение в духе воинственности, культивируя чувство патриотизма на основе убийств и грабежей. Можно ли таковую "историю" назвать историей народа? Конечно, нет! Это, в лучшем случае, роман с различного рода приключениями "народных" вождей, а в худшем - уличный репортаж. Всякий объективный полицейский протокол, по своему содержанию, стоит неизмеримо выше подобных "историй", ибо в нём точно воспроизводятся мотивы преступлений, а именно: пламенная месть, социальные, экономические, политические, патологические, религиозные и, таким образом, очерчивается та среда народа, в которой произошло преступление. В "историях" о жизни народов в его духовном, культурном аспектах найти что-либо подобное нельзя: там обычно прославляются "великие" деяния династий, а главный импульс жизни - народ - остаётся вне зрения невежественных историков, как бы на положении серой скотинки или пушечного мяса.
Кроме того, для каждого на заре его жизни, хотя бы вкратце, необходимо быть знакомым с окружающим миром; мы уже не говорим о мире Вселенной, ибо это пока сокрыто великой Тайной о её сотворении. Но о том, на чём каждый стоит, по лицу чего он передвигается, плодами чего он пользуется, чему он обязан своей жизнью, то есть о Земле , - в "историях" ни звука.
Что мы знаем о Земле? - Мало! Но и те знания, которыми обладает человечество, достаточно, чтобы Её любить безгранично и быть Ей благодарными, ибо как родная мать - священный сосуд порождения ребёнка, так и Земля есть мать для всего живущего на Её обширной теплой груди. История Земли ещё недостаточно изучена. Начало сотворения Её может быть исчесляемо миллиардами лет, и в течении этого долгого периода Она неуклонно выполняет свой священный долг, завещенный Высшей Силой, оборачивается вокруг собственной оси, с Запада на Восток, в течении суток, и вращаться по эллипсу вокруг Солнца, пролетая за год 300 миллионов километров в год. На первый взгляд, как будто скучное, однообразное явление. Но здесь скрыт великий смысл Зодчего. К любимое дитя, вращается вокруг своей матери - Солнца, - обогревает свою поверхность теплом - плодотворными лучами Солнца. Мы теперь только знаем, что Солнце - источник нашей земной жизни. Без солнечных тёплых лучей, в темноте, растения произрастать не могут. Без испарения воды с поверхности морей и океанов, не было бы рек и водопадов. Энергия воды, так же как и электрическая энергия, это - энергия Солнца.
"Пища", - как говорят учёные, "только потому и является источником силы в нашем организме, что она - консерв солнечных лучей".
Древние народы, в том числе и Казачий народ, понимали инстинктом величие Солнца, обоготворяли Его. В детской радости ожидали восход этого божества, молились космосу, молились Солнцу. И, действительно, как не молиться Ему, когда точно шелковые одежды веют в ушах, солнечные потоки, когда из-за горизонта появляется чудеснейший венец из ярких лучей и всё существо в трепетном ожидании, что вот-вот покажется вслед за венцом Сам Творец Мира! Но нет, это - только золотой диск - прообраз Его! И, кажется, побежишь навстречу и чувствуешь, как всего тебя беспредельно пронзят эти ласковые, тёплые лучи; волосы заструятся по ветру назад, будто от светлого плывущего тока...
О, взять людям арфы, стать на колени и долго, долго восторженно петь Гимн на Восток, откуда восходит Солнце, стелющее под ноги людям свои голубовато золотистые ковры!
И в этой древнейшей молитве была искренняя, чистая, несомненно-восторженная духовная красота воздействия на человеческую смиряющуюся душу, приобщая ей чувство благодарности через Солнце-Божеству. Под влиянием этих благих чувств, как можно было древнему человеку взять камень и разбить голову ближнему своему?
Была ли и есть ли такая же духовная красота в последующих поколениях? - Нет! Под прикрытием религии, народы всех вероисповеданий, в том числе и христианских, совершали и продолжают совершать страшные злодеяния, заменив Солнце рукотворными иконами. А поэтому, нам казакам, испытавшим многие Скорби, надлежит благоговествовать каждый ежедневный восход Солнца, как действительный, а не искусственный прообраз Божества!
Пусть неведом и невидим для нас таинственный смысл нашей призрачной жизни, - сердце всё же верит в него и верит в значительность и реальность каждой казачьей жизни, в её борьбу за Истину и Свободу!
Не бесследно, не даром каждый день восходит Солнце. Только врождённая привязанность к Нему, источнику живого, только неисчерпаемый запас Его, живущий в Казаке, и может объяснить почему Казачий Народ, впитавший великую Скорбь, не изнемог в своей борьбе за свою Свободу. Что раз обласкало Солнце не погибает, - оно останется бессмертным в Духе!
И мы, пока "бедные Макары", вправе считать себя детьми Солнца, и не даром цветы, усеявшие Землю, раскрывают к вечеру свои кадильницы и дышат вверх к Небу ароматом, как дар и поклонение от лица Земли высшему идеалу - Богу за дарованное космическое Чудо.
Если в истории Солнца не было особенных катастроф, то в истории Земли были некоторые "революционные" вспышки гнева. В трудах общества учёных "Rose Croix", существующего с 13 века, Земля описана, как состоящая из 10 слоёв-пластов: 1) пласт - минералы, 2) более жидкий состав, с тенденцией выделять газы. Земная тяжесть сдерживает давление нижнего пласта с газом, но иногда эти газы прорываются. Известны древние разрушения городов Геркуланума и Помпеи. Затем следовали взрывы: в 79 г. по Р.Х., в 203, 472, 512, 652, 982, 1026, 1158, 1500, 1631, 1737, 1794, 1822, 1855, 1872, 1885, 1891, 1906, 1927, 1963.
Излишки ли газа или предупреждение безбожному человеку?
А 3) пласт - пар; 4) вода; 5) - зародыши, зачатки, завязь; 6) - огонь, топка, очаг; 7) - взаимоотражатель земных сил; 8) - полоса атомов; 9) - материальное проявление или выявление земных сил; 10) - область мозга, сердца. По учению Rose Croix, Земля не есть инертное тело, а живое существо, дающее жизнь всему существующему на земле многомилллиардному населению: животным, птицам, рыбам, человеку и растениям.
И вот, когда молодые казаки, ставши твёрдо на родной Земле, почувствуют, что они - дети этой Земли и наследники Её достояний, а не рабы других народов, под руководством своих отцов и дедов приступают к изучению своей родной истории.