Форум Енисейских казаков

Форум ищет главного администратора
Текущее время: 29 мар 2024, 09:48

Часовой пояс: UTC + 7 часов [ Летнее время ]


Правила форума


Братья казаки !

Форум енисейских казаков – это свободная дискуссионная площадка.

Здесь, как на казачьем майдане в старину, есть место разным мнениям, полемике и критике. Как и в старину, обсуждению подлежат все вопросы, касаемые казачества, нашей жизни в современном мире.

На форуме недопустимо употребление матерных и оскорбительных слов, недопустимы высказывания против Православия и матери нашей – Русской Православной Церкви.

Требуется уважительное отношение к государству Российскому, Патриарху всея Руси, Главе государства. При критике государственных должностных лиц, Войсковых Атаманов Казачьих Войск, недопустимы хамство, клеветнические наветы, неуважительное отношение к должности и чину.

Эти же правила необходимо соблюдать и при общении казаков друг с другом.

Не желающие соблюдать требования казачьей этики, с форума будут удаляться.



Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 5 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: БИТВА ЗА МОСКВУ. Эти жаркие месяцы той холодной зимы 1941 г
СообщениеДобавлено: 14 дек 2014, 15:36 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 мар 2012, 10:01
Сообщений: 1307
Воспоминания о битве за Москву


Иван Байкалов родился в Большом Моноке Бейского района в казачьей семье в октябре 1922 года. Отец, Ананий Ильич, последний монокский атаман. Кроме Ивана в семье было ещё пятеро детей. Весной 1931 года семья была отправлена в ссылку на север Томской области. После смерти отца старшие братья — Михаил и Василий — бежали из ссылки.

Иван же, чтобы не умереть с голода, с группой таких же малолетних детей из семей ссыльных вынужден был просить милостыню. Позднее вместе с матерью Феоктистой Марковной подросток совершил побег из ссылки и сумел добраться на свою малую родину. После смерти матери (в 1936 году) жил в селе Ермаковское Красноярского края в семье старшей сестры.
С началом Великой Отечественной войны пошёл добровольцем на фронт. Из военного пехотного училища Ачинска курсанты были отправлены в действующую армию на защиту Москвы. Воевал на Западном, Северо-Западном, Донском, 1-м Украинском фронтах. Прошёл путь от рядового стрелка сибирского лыжного батальона до гвардии капитана, командира стрелковой роты. Воевал в пехоте, в связи, снова в пехоте. Трижды был ранен. За мужество и отвагу, проявленные на фронтах, награждён орденами Отечественной войны I и II степени, орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Вены», «За освобождение Праги», «За победу над Германией». После демобилизации окончил Абаканский учительский институт и более сорока лет проработал в народном образовании.Изображение Изображение


Не отдали Москву!

…Однажды в морозную ноябрьскую ночь 1941 года на одну из подмосковных железнодорожных станций прибыл наш 212-й отдельный сибирский лыжный батальон. Всю ночь мы шли к фронту. Под утро нас остановили в каком-то селе. Все дома были битком забиты военными. Наш взвод разместили в небольшом скотном дворе, пристроенном прямо к избе. Нашу роту назначили охранять штаб в соседней деревне, и с наступлением сумерек мы заступили на дежурство. Мой пост был у большого дома, в котором, вероятно, находился какой-то отдел штаба. Сюда непрерывно входили и выходили офицеры — по одному и группами. Я спрашивал у входящих пароль, а старшина тщательно проверял удостоверения. Из разговоров между офицерами мне удавалось улавливать лишь отдельные названия населенных пунктов: Крюково, Каменка... Позднее узнал, что мы охраняли штаб 16-ой армии, которой командовал генерал Рокоссовский. Совсем рядом, неподалеку от штаба, стреляли орудия, рвались снаряды и мины, были слышны пулеметные очереди — шёл огневой бой. В сумерках линия фронта обозначалась разрывами, трассирующими пулями и пожарами в окрестных деревнях.
В ночь с 5 на 6 декабря нас сняли с дежурства и батальон двинулся в сторону передовой: пехота, артиллерия, минометчики, танки. Утром 6 декабря бой разгорелся основательно; гораздо сильнее, чем накануне, стала орудийная стрельба, не смолкала и ружейно-пулемётная. Продолжался этот шквал час или два. Но артиллерийской подготовки, какую мне приходилось наблюдать в последующие месяцы и годы войны при прорыве обороны врага, здесь, в районе Крюково, кажется, не было. По нашей колонне прошёл слушок, что оборона фашистов прорвана и передовые части наступают, преследуя противника. Где-то в середине дня нашему батальону было приказано ускорить темп движения. Подъехала полевая кухня. Завели нас в придорожный лесок, накормили обедом — и вперёд. Мы оказались на участке, где наступала 8-я гвардейская дивизия генерала Панфилова. О подвигах панфиловцев под Волоколамском мы уже знали. Наш батальон был введён в бой с задачей: двигаться параллельно отступающему противнику (был глубокий снег, и немцы шли по хорошо накатанным дорогам), заходить в тыл и перекрывать ему пути отступления. Изображение[/img][/url] [url=http://forumimage.ru/show/101467589]
Изображение[/url][url=http://forumimage.ru/show/101467600]
Изображение[/url]

Двигались мы по широкой, тщательно расчищенной дороге. Надо отдать должное немцам: дороги они содержали в хорошем состоянии. Конечно, делалось это силами местного населения или пленными красноармейцами. Бог мой, что мы увидели на этом пути! На протяжении десятков километров дорога была буквально завалена брошенной противником техникой и снаряжением. Танки, тягачи, орудия разных калибров, автомобили грузовые и легковые, ящики с боеприпасами, бочки и многое другое. В первые дни мы видели и знали только то, что происходило в полосе наступления наших соседей. Общего представления о боях под Москвой ещё не имели. Но увиденное нами на дороге подсказало, что на фронте случилось что-то грандиозное. Под вечер на одном из привалов
политрук пришел со свежей газетой и ознакомил нас с результатами боёв в первые дни сражения. Оказывается, немцы отступали на широком фронте. Трудно описать радость, охватившую нас.
Вот теперь я своими глазами увидел «непобедимую» фашистскую армию. Еще в тылу из сообщений по радио и из газет у меня сложился стереотип немецкого вояки, фанатично преданного Гитлеру, надменного. Были сообщения, что немецкие офицеры и солдаты отказывались разговаривать с русскими, даже попав в плен. Совсем иным предстал реальный противник в этих боях под Москвой. Пленные фрицы являли собой жалкое зрелище: грязные, оборванные, обмотанные различным награбленным тряпьем — особенно головы и ноги. Многие обморожены. Морозы-то в это время были нешуточными. Фашисты с завистью смотрели на наше добротное зимнее обмундирование.
Хорошо помню такой случай: в сарае — большая группа пленных немцев, человек тридцать, голодные, продрогшие, беспомощные. Один ещё совсем молоденький, того же возраста, что и большинство из нас, солдат сидит на соломе, поджав под себя ноги, плачет, растирает грязными руками слёзы по грязному же лицу и бормочет, показывая пальцем в разные стороны: «Дорт рус, дорт рус, капут дойч зольдат» (там русский, там русский, смерть немецкому солдату). Скажу прямо, советские солдаты с удовольствием наблюдали эту картину — униженных и жалких немецких пленных. Признаюсь честно, жалости к немцам я тогда совершенно не испытывал. Теперь мы знали об их варварстве не только из печати, но и своими собственными глазами видели, какие зверства творили они над жителями освобождённых нами деревень и сёл Подмосковья.
…Через две недели после начала наступления наш батальон серьёзно поредел в боях, поэтому нас остановили, а затем и вовсе вывели в тыл. Появилась возможность перевести дух. Но вместе с тем на душе солдат было тревожно и странно: войска наступают на Запад, а мы идём в тыл. Почему? Никто не объяснял причины. В таких случаях начинает действовать солдатская мудрость. Кому-то пришла в голову мысль о том, что где-то на соседних участках сложилась трудная обстановка, вот и бросают туда нас, лыжников, как наиболее подвижную часть.
С наступлением темноты мы вышли к одной из небольших железнодорожных станций близ Москвы. Тут нас посадили в теплушки — и поехали. Опять вопрос: куда? Снова пошли солдатские рассуждения. Кто-то говорит, наверное, повезут под Ленинград. Там тяжелая обстановка. Кто-то предполагает, что под Харьков. Много было всяких догадок… Под утро наш эшелон остановился и стоял часа два. Когда рассвело, мы, наконец, узнали, что стоим на станции Ярославль. Вот это да! Неужели повезут на Дальний Восток? Кому-то в голову пришло и такое несуразное предположение.
Но из Ярославля наш эшелон снова двинулся в западном направлении. Проезжаем Рыбинск, затем Бежецк. Ну так и есть! Идём на Ленинград. Только никому в голову не пришло: ведь Октябрьская железная дорога под Ленинградом находится в руках противника. К концу дня, точнее, уже вечером проезжаем Бологое и двигаемся дальше. Наконец эшелон проследовал станцию Крестцы и остановился прямо в поле. Это прифронтовая станция. Оказывается, часа за два до нашего прибытия противник делал налёт и крепко бомбил Крестцы. Спешно выгружаемся из вагонов, встаём на лыжи — и в лес. Это километра два-три от станции, небольшая остановка. Проверка наличия людей, подгонка снаряжения — и в путь, к линии фронта. А она не так уж и далеко: видны всполохи пожаров. Тихо, светит луна. Слышно только поскрипывание лыжных палок да хлопки добротных сибирских лыж о лыжню. Всю ночь батальон шёл к фронту...

Бои на Северо-Западном направлении

Подразделение, в котором я служил, оказалось на Северо-Западном фронте, в районе Старой Руссы. Вслед за нами сюда прибыли ещё два батальона сибиряков. Наш батальон занял исходный рубеж в сосновом лесу, в трёх-четырёх километрах от переднего края. До нашего прихода стрелковая бригада морских пехотинцев предпринимала несколько попыток прорвать оборону противника, но безуспешно. Моряки-дальневосточники в тех боях понесли большие потери. Командование решило передать этот участок обороны лыжникам-сибирякам.

Мы расположились в землянках морских пехотинцев: в мёрзлом грунте выдолблены небольшие ямы, примерно полтора на полтора метра и глубиной около метра. Сверху — лёгонький накат. Лаз, который прикрывался плащ-палаткой, на полу — еловые ветки. В такую землянку вмещалось не более четырёх человек и только лёжа, с поджатыми коленями, так как вытянуться во весь рост не представлялось возможным. Забираемся в эту землянку, плотно прижимаемся друг к другу, как кильки в банке, смертельно уставшие — моментально засыпаем.
Валенки и рукавицы постоянно были сырыми, поэтому руки и ноги быстро начинали коченеть. Нужно было выбраться из своего логова, попрыгать, похлопать по бокам руками — и опять в землянку, чтобы вздремнуть минут двадцать. Однажды я крепко заснул, не почувствовал, как начали коченеть ноги. И вдруг! Как будто кто толкнул в бок. Проснулся, и — о ужас! Пальцы одной ноги чувствую, а другой — нет. Мгновенная мысль: обморозил ногу. В тех непростых условиях это было равносильно умышленному членовредительству со всеми вытекающими из этого последствиями. Быстро вылезаю из своей конуры, начинаю двигаться, прыгать. Среди бодрствующих у землянки оказался и мой помкомвзвода. Говорю ему: «Я, кажется, обморозил ногу». Усадил он меня, снял валенок и начал растирать пальцы снегом. Через четыре-пять минут чувствую в пальцах ноги тепло и ощущаю прикосновение рук сержанта. Потом начались жжение и ломота, но это уже не беда. Я уже вышел из оцепенения, ведь меня буквально сломила мысль о том, что я могу предстать перед судом военного трибунала. И такие случаи бывали, причем солдат судили и за более мелкие прегрешения и проступки.
И стало жаль уже не столько самого себя — ведь мне всё равно рано или поздно погибать — гораздо страшнее было за своих родственников. Ведь мой мой позор ляжет и на их голову...
И вот когда я почувствовал, что чувствую пальцы ног, меня охватил неописуемый восторг - я спасён! я ещё повоюю! Я ещё покажу, на что способен! Конечно, этот восторг протекал скрытно от других людей, окружавших меня. Но это было что-то необыкновенное. Моя душа пела! Как будто я заново родился... Это был очень суровый, но и очень полезный урок для себя. Четыре зимы довелось мне быть на фронте. Были и экстремальные условия, но я не позволил себе более ни разу заснуть на морозе.
Лыжники-сибиряки нашего батальона повторили здесь судьбу морских пехотинцев: много раз поротно и в составе батальона пытались атаковать оборону противника, но всякий раз вынуждены были откатываться назад. Наши атаки захлёбывались под ураганным ружейно-пулемётным и миномётным огнём противника, хорошо укрепившегося и пристрелявшего каждый квадратный метр разделявшего нас с ним пространства. Ещё тогда мне, рядовому красноармейцу, казалось, что такие атаки — малым числом и без хорошей огневой поддержки артиллерией — бессмысленны. Но начальству было виднее…
Теперь, когда я прочитал немало литературы о войне, в том числе и о боях под Старой Руссой, я доподлинно узнал о бессмысленности наших больших потерь здесь. Вообще этот период зимы 1941-42 годов был одним из самых ужасных в моей фронтовой жизни. Батальон оказался сильно потрёпан. В моём взводе выбыло десять человек, в том числе четверо — убитыми. В этих боях я потерял одного из самых близких друзей — Володю Барышникова. Мы рядом шли в атаку. Вражеская пуля сразила его наповал. С наступлением темноты, когда бой поутих, мы уносили убитых товарищей. Я знал, где искать Володю, и вынес его на плащ-палатке с поля боя. Недели три мы находились на этом огненном участке фронта. Не знаю, уцелел ли бы я, если бы нас не перебросили на новый участок обороны, в район города Холм. Здесь мы простояли в обороне с середины февраля и до апреля 1942 года. Обстановка тут была совершенно иная. Здесь не было сплошной линии фронта, с её передним краем в виде окопов и других укреплений. Оборона состояла из отдельных очагов — опорных пунктов. Этими опорными пунктами служили небольшие деревушки, отстоящие одна от другой на расстоянии от километра до трёх. Такие же опорные пункты были и у противника.
Прибыв в назначенное нам место, мы сменили стоявшие здесь остатки стрелковой дивизии, почти целиком полёгшей в боях под Москвой. Немцы каким-то образом уловили этот момент смены одного подразделения другими. Они решили использовать его, и попытались взять деревню Варавенка-I. Около роты пьяных фашистов под прикрытием пулемётного и миномётного огня вырвались из леса и бросились к деревне, рассчитывая на внезапность. Но ничего у них не получилось. Мы успели занять стрелковые гнёзда и окопчики и открыли по немцам прицельный огонь. На снежном поле фигуры фашистов были очень хорошими мишенями, что фрицы были вынуждены залечь в снегу, а потом стали пятиться назад в лес. На поле боя осталось более тридцати трупов противника. С нашей стороны — только трое раненых. Дали мы им хорошего жару! Как оказалось по документам убитых — это были юнкера одной из Берлинских офицерских школ. Тут надо рассказать о моей первой счастливой случайности (их было несколько за всю войну): ещё на марше, при подходе к нашему новому месту назначения, командир роты послал меня с донесением к комбату, в деревню Фрюнино. Пока я выполнял поручение командира, мой взвод получил приказ занять оборону в деревне восточнее Варавенки-I, километрах в пяти. Когда я вернулся в расположение, то оказалось, что взвод уже убыл на новую позицию. Командир роты оставил меня временно во втором взводе, с которым я и принял участие в бою.
Прошло порядочно времени, а связного с донесением о занятии взводом обороны всё не было. Прошла ночь, а донесения так и нет. Командир роты направил трёх лыжников — выяснить, в чём дело. На пути их остановили панфиловцы и сообщили, что деревня, куда должен был прийти мой родной взвод, занята противником. В неизвестности прошли сутки, потом двое... Позднее выяснилось, что взвод, бойцом которого я являлся, попал в засаду и полностью погиб.Изображение

По счастливой случайности я остался в живых, неожиданно для себя самого став бойцом второго взвода. Впрочем, подобных случайностей в моей фронтовой биографии за годы войны будет несколько: видимо судьба хранила меня.
Следует сказать о командире этого второго взвода, младшем лейтенанте Борзове. Он был комбайнёр из Омской области, с четырёхклассным образованием. Во время кадровой службы был помощником командира взвода, а при увольнении со службы ему присвоили звание младшего лейтенанта запаса. С началом войны командир запаса был мобилизован и назначен на должность командира стрелкового взвода. Многое из того, что должен знать командир взвода, он просто не понимал. Плохо знал уставы, совершенно не умел читать карту, не мог определить азимут. Нередко мне приходилось помогать ему в решении каких-либо командирских задач. Несмотря на молодость, всё-таки у меня за плечами к тому времени были среднее образование и трёхмесячная учёба в училище. Надо сказать, что взводный был человеком простым, в хорошем смысле этого слова. Своим положением комвзвода он нисколько не кичился, в быту был с солдатами на равных, ел из одного котелка с нами. Рядовые солдаты уважали его за это. Позже был случай, когда взводный был ранен, но бойцы несмотря на опасность для собственной жизни, - участок где он лежал, сильно простреливался немцами, - всё-таки вынесли своего командира с поля боя и эвакуировали в тыл...
Через несколько дней наш взвод переместили из одной деревни в другую, в полутора километрах от первой. Здесь мы и застряли на всю зиму... Военные действия на нашем участке фронта в тот период проходили не совсем обычно. Так, стрелковый батальон был рассредоточен повзводно, местами — поротно, по отдельным деревням. Линия обороны батальона таким образом протянулась километров на 10 — 12 и состояла, как я уже сказал, из отдельных опорных пунктов-деревень. Немцы то и дело просачивались в промежутки между занятыми нами деревнями, нарушали телефонную связь, нападали на повозки с продуктами или ранеными, раза два захватывали повозки с боеприпасами. Мы, в свою очередь, охотились за немцами и их обозами. Эти налёты делались ночами, так как днём появляться на дороге было невозможно: любая цель тут же накрывалась сильным огнём из пулемётов и миномётов. Особенно дерзкими были вылазки разведывательных групп союзников немцев — финнов. Мне приходилось несколько раз участвовать в составе боевых групп по ликвидации просочившегося противника. Группы немцев иногда удавалось накрывать и рассеивать. А вот финны были хитрее, ни разу за всю зиму не удалось накрыть ни одной их группы. Очень ловки оказались, канальи. Вот так, в обстановке мелких стычек с противником, прошла вторая половина зимы 1941— 1942 годов.
Примерно до середины февраля мы ни разу не испытали тепла домашнего очага, так как на нашем пути не встретилось ни одной уцелевшей деревни. Вокруг торчали лишь печные трубы, а дома и постройки
сожжены были начисто, и спать приходилось в лесу, прямо на снегу. Было это так: наломаешь хвойных веток, сделаешь подстилку, натянешь на голову капюшон маскхалата, становишься на колени и локти на эту подстилку и вздремнёшь минут 20 — 25, пока не начнёшь замерзать. Тут же встаёшь, попрыгаешь — и снова минут на двадцать забудешься в дремоте. И вот теперь мы в деревне. Сразу за огородами вырыли снежные траншеи, сделали гнёзда для передовых дозоров. Часть взвода находится в траншее, в дозоре, ведёт наблюдение за противником, другая часть отдыхает в домах, вернее, в подпольях домов. Ночами, когда обстрел несколько утихал, перебирались в избы, топили русские печи, готовили себе еду. А какая благодать, когда намёрзнешься в окопе на дежурстве и, сменившись, заберёшься на горячую печку. Конечно, если противник даёт такую возможность. Как только он начинал «плеваться» снарядами или минами, мы немедленно ныряли в подполье. Хоть от снаряда подпол и уязвим, зато от мин укрытие надёжное: прямое попадание мины в дом менее опасно, чем снаряда, так как мина взрывается в момент соприкосновения с крышей дома. А если мина взрывалась рядом с домом, то осколки её брёвен не пробивали.
Теперь мы могли иногда и баньку истопить, и помыться. Ведь не мылись с ноября! Последний раз были в бане ещё в Казани. Вшей накопилась тьма-тьмущая! Снимали нижнее бельё, укладывали на деревянную лопату и совали её в жарко протопленную печь. Оттуда слышался сплошной треск — это лопались поджаренные вошки. Вытащишь бельё из печки, стряхнёшь в сенцах, надеваешь и несколько дней испытываешь блаженство: насекомые не беспокоят. Потом они опять наплодятся и снова нужно их «жарить».
За эти два с лишним месяца мы потеряли людей в три раза меньше, чем за двадцать дней боёв под Старой Руссой. В нашем взводе был один убит и четверо ранены. Вражеская пуля слегка зацепила и меня. Я получил лёгкое касательное пулевое ранение бедра левой ноги. Понимая, что каждый боец в подразделении на счету, я отказался ехать в медсанбат. Ротный санинструктор смазывал рану какой-то желтой мазью и делал тугие повязки. Через неделю-другую рана полностью затянулась — я вновь был готов воевать с врагом.

Воспоминания Ивана Байкалова, гвардии подполковника
в отставке, инвалида Великой Отечественной войны,
г. Абакан.
литературная запись Сергея БАЙКАЛОВА


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: БИТВА ЗА МОСКВУ. Эти жаркие месяцы той холодной зимы 1941 г
СообщениеДобавлено: 15 дек 2014, 03:11 
Спасибо, Енисеец, более чем подробные воспоминания. Мне довелось услышать только то, что при контрнаступлении под Москвой, там, где наступали наши сибирские части, всё поле было усеяно белыми полушубками. Немногословные были предки, участвующие в ВОВ.


Вернуться к началу
  
 
 Заголовок сообщения: Re: БИТВА ЗА МОСКВУ. Эти жаркие месяцы той холодной зимы 1941 г
СообщениеДобавлено: 15 дек 2014, 03:25 
Не в сети
Администратор
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 23 янв 2012, 09:29
Сообщений: 10136
У меня на из-под Москвы на дядьку пришла похоронка ... типа погиб смертью храбрых.
Но он выжил всем смертям назло ... просто получил тяжелое ранение и его посчитали погибшим.
Был пулеметчиком.
За всю войну два тяжелых и два легких ранения.
Но .. прошел всю войну и вернулся домой ...
Имел медаль "За оборону Москвы".

_________________
Внимательно читаем Правила форума


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: БИТВА ЗА МОСКВУ. Эти жаркие месяцы той холодной зимы 1941 г
СообщениеДобавлено: 15 дек 2014, 16:57 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 мар 2012, 10:01
Сообщений: 1307
Не стал публиковать только то, что во время наступления ( и под Москвой - тоже), немцы часто бросали, наряду с вооружением и техникой, склады с продовольствием, которое предварительно отравили. Ну в наши с голодухи, хватали всё подряд и в рот- сами понимаете: халява. а особенно, если жидкость какая спиртом пахла. от этого было множество смертей наших солдат во время войны. не принято говорить, но -было.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: БИТВА ЗА МОСКВУ. Эти жаркие месяцы той холодной зимы 1941 г
СообщениеДобавлено: 15 дек 2014, 17:02 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 мар 2012, 10:01
Сообщений: 1307
Спасибо, Енисеец, более чем подробные воспоминания. Мне довелось услышать только то, что при контрнаступлении под Москвой, там, где наступали наши сибирские части, всё поле было усеяно белыми полушубками. Немногословные были предки, участвующие в ВОВ.

Как говориться: "не за что. кушайте с булочкой". позже ещё выйдут его воспоминания. об этом пообещали в газете. сейчас время подходящее-скоро 70 лет Победы, фронтовиков почти не осталось. ну и я не зверствую, даю почти всё, как он говорил. почитай, с ноября 41 по май 45 г.г. - всё время на фронте. много чего рассказывал. мне оставалось только добросовестно зафиксировать. как уж получилось, не мне судить...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 5 ] 

Часовой пояс: UTC + 7 часов [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB