НАЗЫВАЮСЬ ДОНСКИМ КАЗАКОМ… Имя знаменитого поэта, донского казака по рождению, офицера-первопоходника Н.Н.Туроверова было почти не известно широкому читателю в нашей стране. Более того, его имя долгие-долгие годы было запрещённым на Родине. Стихи поэта в СССР были запрещены к публикации. Однако в зарубежье имя донского казака-поэта стало легендарным ещё при его жизни.И это неспроста: Туроверов - участник белого партизанского отряда донского казака-есаула Чернецова, одного из первых казачьих офицеров, поднявших восстание против власти советов на Дону. Отважный боец Донского корпуса Добровольческой Белой армии, очевидец и непосредственный участник многих событий гражданской войны, сумевший с поразительной точностью и выразительностью показать весь трагизм гибели Белого Движения и исхода остатков частей Белой армии за пределы родной земли. И всё-таки донскому казаку и белому офицеру, Николаю Николаевичу Туроверову, проведшему большую часть своей жизни в изгнании, посчастливилось «вернуться» через двадцать лет после его смерти наступившей осенью 1972 года в Париже, на Родину. И вернулся знаменитый поэт русской эмиграции и «певец казачества» к нам в своих безсмертных стихах. Проживший часть своей, богатой лишениями и событиями жизни во Франции, поэт и в своих стихах, а значит, смею допустить - и в своих мыслях, непременно возвращался к родным донским просторам. Увидеть которые вновь, и он это хорошо понимал, ему было не суждено. В его стихах нашла своё отражение трагедия русских эмигрантов первой волны, вынужденных в результате событий связанных с большевистским октябрьским переворотом 1917 года, навсегда покинуть любимую Родину. Вот как он писал об этой трагедии русского народа: Уходили мы из Крыма Среди дыма и огня, Я с кормы всё время мимо В своего стрелял коня.
Мой денщик стрелял не мимо- Покраснела вдруг вода, Ту проклятую годину Не забыть мне никогда…
Гибель всего Белого Движения, осмысление новой роли которую большинству русских изгнанников суждено нести до конца дней, воспоминания о пережитом, об участии в трагических событиях, отразившихся в судьбах многих соотечественников, и судьбе самой России, расколовших её на две, непримиримые части. Силой данного ему от Бога таланта, донской казак простым и понятным для народа языком выражал то, что терзало десятки тысяч его соотечественников, в одночасье потерявших Родину – бывших подданных Российской Империи - ставших изгоями на своей родной земле:
И слёз невольно сердце просит, И я рыдать во сне готов, Когда вновь слышу в спелом просе Вечерний крик перепелов…
Популярность Туроверова в среде эмиграции была невероятной, особенно в военных и казачьих кругах русского зарубежья. В эмиграции тех лет он был тем же, кем были для своих современников Сергей Есенин или Владимир Высоцкий. По свидетельству хорошо знавших поэта людей, « ...глубина чувства и мысли, штриховая образность, реальность, скупая сжатость слов и звучность его стихов, как бы вырываются из его сердца, любящего и знающего казачий быт…». Стихи Николая Туроверова появлялись в казачьих газетах и журналах, их переписывали и читали на русских военных и литературных вечерах повсюду, где только жили изгнанники из России – в Аргентине и Алжире, в США и Югославии-тогдашнем Королевстве сербов, хорватов и словенцев, где нашли приют многие русские изгнанники. И конечно, во Франции – стране, в которой он прожил пятьдесят два года своей жизни, и где обрёл в конце концов, свой вечный покой на знаменитом «русском» кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Стране, о которой поэт нашёл такие ласковые, и одновременно такие вот горестные слова:
Лучшие тебе я отдал годы, Всё тебе доверил, не тая, - Франция, страна моей свободы, Мачеха весёлая моя.
Так получилось, что кроме фантастического поэтического таланта, Туроверов обладал ещё и даром историка, издателя, организатора различных выставок. Николай Николаевич сделал всё возможное для того, чтобы сохранить музей его родного лейб-гвардии казачьего Атаманского полка, вывезенный казаками-эмигрантами в Париж. Он являлся главным хранителем уникальной библиотеки генерала Ознобишина, публиковал статьи по истории казачества и русской военной истории. В своих научных изысканиях, и это очень важный момент, хорошо рекомендующий автора, Николай Николаевич всегда был точен. «Казачий Альманах», «Русская военная Старина», календари – всё это было организовано и издано при его участии. В его стихах была подлинная, настоящая ностальгия, та, которой так не хватает сегодняшним «псевдобелогвардейским» бардам известной национальности. Стихи поэта, порою даже самые трагические, всё равно дарили надежду людям:
Помнишь вьюжный день на Перекопе, Мёртвый конь, разбитые ножны… Много лет живя с тобой в Европе, Ничего забыть мы не должны.
Биография Николая Туроверова была очень похожа на судьбы сотен тысяч людей, раздавленных и выброшенных вон событиями октябрьской смуты 1917 года. А родился будущий поэт 18 марта 1899 года, в станице Старочеркасской области Войска Донского. И мать поэта, и его отец были из природных донских фамилий. После революции, отец поэта, и тоже Николай Николаевич, бывший в царское время судебным следователем, и мать его – Анна Николаевна, урожденная Александрова, были репрессированы большевиками и погибли в ссылке. Светлую память о своей матери Туроверов пронёс через всю свою жизнь. Из стихов видно, что и по прошествии многих-многих лет поэт зримо представлял себе, как могла бы состояться его встреча с родными. И об этом вот эти пронзительные и горестные строки: И скажет негромко и сухо, Что здесь мне нельзя ночевать, В лохмотьях босая старуха, Меня не узнавшая мать.
До 1917 года, в жизни будущего прославленного казачьего поэта было всё очень похоже на судьбы многих его сверстников, живших на Дону. Станица, добротный казачий дом, реальное училище. А дальше… начало Первой Мировой войны 1914 года Будущий поэт по зову сердца поступает добровольцем – вольноопределяющимся в Лейб-Атаманский казачий полк, потом следует ускоренный выпуск Новочеркасского военного училища. Отряд есаула Чернецова, знаменитый Степной поход через сальские и манычские степи. Гибель соратников по Белому Делу, часто таких же юных мальчишек, как и он сам: юнкеров, гимназистов, реалистов. В ноябре 1919 года казачий офицер Туроверов назначен за отличие в боях начальником пулемётной команды своего родного полка. В боях с превосходящими силами красных он несколько раз был ранен, награждён орденом Св.Владимира и произведён чин подъесаула. И всё это в неполные двадцать лет. Дальше был страшный 1920 год. Бои за Крым, исход Белой армии из пределов родной земли и полная неизвестность. Жизнь без достаточных средств к существованию на греческом острове Лемнос, затем очередной переезд в Королевство сербов, хорватов и словенцев. Здесь у него и его жены, красавицы-казачки Юлии Александровны Грековой, родилась дочь Наталия. Поэту, чтобы содержать семью пришлось работать грузчиком, батраком на ферме богатого землевладельца, землекопом, сельскохозяйственным рабочим. И всё время, как только выпадала свободная минутка, бывший подъесаул писал стихи, которые тут же переписывали его знакомые и друзья, его «товарищи по несчастью» - русские эмигранты, которые, как и он, были разлучены с Родиной. Стихи Н.Н. Туроверова расходились по всей Европе в сотнях рукописных списков. Дальше - Париж, работа по ночам, учёба в Сорбонне, снова тяжёлая работа. И стихи, стихи, стихи… Всего при жизни поэта вышло пять книг его стихов. С началом Второй Мировой войны, в 1939 году, бывший подъесаул вступил во французский иностранный легион. Он это сделал для того, чтобы иметь возможность принимать участие в боях с немцами в Африке, и внести свой вклад в борьбу с немцами. После смерти жены, а она умерла в 1950 году поэт прожил ещё двадцать два года жизни. И все эти годы Туроверов проводил различные мероприятия по сохранению русской военной и казачьей истории, сохранению безценных военных архивов белой эмиграции. Параллельно с этим поэт вёл постоянную работу по написанию всё новых стихов. Постоянные лишения, скитания, работа на износ не прошли для здоровья поэта безследно: Николай Николаевич Туроверов умер 23 сентября 1972 года в Париже, в госпитале Ларибуазьер. Его последние стихи были о том, что он горячо любил и носил в своём сердце всегда: об отчем доме, о Тихом Доне, о России:
Но в разлуке с тобой не прощаюсь, Мой далёкий Отеческий Дом,- Перед Господом не постесняюсь Называться Донским Казаком.
|