В конце ноября Дутова избрали депутатом Учредительного собрания от Оренбургского казачьего войска. Дутову подчинялись центры двух военных округов (территория войска в военно-административном отношении была разеделена на 3 военных округа – 1-й (Оренбургский), 2-й (Верхнеуральский), 3-й (Троицкий), осенью 1918 г. был образован и 4-й (Челябинский) военный округ) — Верхнеуральск и Троицк, а также города Орск и (весьма условно, лишь со 2 по 20 ноября) Челябинск. Таким образом, Дутов в ноябре формально поставил под свой контроль огромную территорию Южного Урала. Была объявлена демобилизация оренбургского гарнизона, о чем солдаты давно мечтали. Силами 1-го Оренбургского казачьего запасного полка разлагавшийся гарнизон (около 20 000 человек ) был разоружен, что позволило обеспечить оружием формировавшиеся в Оренбурге отряды (штабы запасных полков продолжали существовать и в декабре ). Дутов также провел мобилизацию казаков старших возрастов.
Для ликвидации забастовки железнодорожников продовольственный комитет с 11 ноября прекратил выдачу бастующим хлеба, с 15 ноября Комитет спасения родины и революции принял аналогичное решение и в отношении заработной платы бастующих. Между тем большевики приступили к блокаде Оренбурга, не пропуская в город продовольствие по железной дороге. Также не пропускали в Оренбург возвращавшихся с фронта солдат, отчего на участке между станциями Кинель и Новосергиевка вскоре скопилось около 10 000 солдат. 22 ноября оренбургские рабочие и железнодорожники обратились к Ленину за помощью. 24 ноября Л.Д. Троцкий в разговоре с большевистским главковерхом Н.В. Крыленко заявил: «Мы предлагаем вам, товарищ верховный главнокомандующий, немедленно двинуть по направлению к Москве, Ростову-на-Дону и Оренбургу такие силы, которые, не колебля линии нашего фронта, были бы достаточно могущественны, чтобы в кратчайший срок стереть с лица земли контрреволюционный мятеж казачьих генералов и кадетской буржуазии».
Руководители большевиков быстро осознали, какую опасность для них представляло выступление оренбургского казачества. 25 ноября появилось обращение Совнаркома к населению о борьбе с Калединым и Дутовым. Южный Урал объявлялся на осадном положении, запрещались переговоры с противником, вожди белых объявлялись вне закона, гарантировалась поддержка всем казакам, переходящим на сторону Советской власти. Об объявлении Оренбургской губернии на осадном положении комиссар Кобозев сообщил СНК 2 декабря.
На войсковом круге в декабре 1917 г. сторонники большевиков Т.И. Седельников и подъесаул И.Д. Каширин потребовали отставки Дутова и признания Советской власти, однако их предложение не встретило поддержки. Дутов вновь был избран атаманом, а 11 декабря постановлением войскового круга, Комитета спасения родины и революции, башкирского и киргизского съездов в границах Оренбургской губернии и Тургайской области был образован Оренбургский военный округ (командующий — Дутов, начальник штаба — полковник И.Г. Акулинин). Атаман знал, какие процессы происходили на окраинах России и рассчитывал, что автономизировавшиеся казачьи и национальные окраины смогут стать зародышами будущего объединения страны на антибольшевистской платформе. А пока, временно допустил некоторое обособление Оренбургского казачьего войска и Оренбургской губернии.
16 декабря атаман разослал командирам казачьих частей призыв направить казаков с оружием в войско. Одно из писем Дутова было перехвачено ташкентскими большевиками, не дошло до адресата и было тогда же опубликовано в целях дискредитации Дутова. Для борьбы с большевиками нужны были люди и оружие; на оружие он еще мог рассчитывать, но основная масса казаков, возвращавшихся с фронта, воевать не хотела. Поэтому на первом этапе борьбы оренбургский атаман, как и другие лидеры антибольшевистского сопротивления, не сумел поднять на борьбу и повести за собой сколько-нибудь значительное число сторонников. Те добровольческие отряды, которые организовывались в 1917 г. на Южном Урале Дутовым, в основном, состояли из офицеров и учащейся молодежи; формировались станичные дружины. Дутов сумел побудить купечество и горожан собрать денежные средства для организации борьбы.
В ноябре—декабре 1917 г. противники Дутова не имели представления о его слабости и были дезинформированы сведениями, поступавшими из Оренбурга, в частности, информацией о наличии у Дутова до 7000 казаков. На деле в связи с провалом казачьей мобилизации Дутов мог рассчитывать лишь на добровольцев и учащихся военных училищ, всего не более двух тысяч человек, включая стариков и молодежь. Большинство боеспособных казаков еще не вернулось с фронта Первой мировой войны, а возвращавшиеся, как уже говорилось, не хотели снова браться за оружие, так как новая власть еще не успела проявить себя, и воевать вроде бы было не за что. Небезынтересно, что в советской историографии фигурировала цифра в «15 000 хорошо вооруженных и обученных бойцов».
Между тем, большевики наращивали свои силы. Уже в декабре против Дутова красные собрали не менее 5000 человек из Самары, Екатеринбурга, Казани, Перми, Иващенкова, Уфы, Бузулука, Челябинска, Москвы, Петрограда и других городов, а также из Архангельского, Аша-Балашовского, Белорецкого, Богоявленского, Катав-Ивановского, Миньярского, Симского, Тирлянского и Юрюзанского заводов, однако отряды, выступившие на борьбу с Дутовым, были разношерстными. Вместе с тем, это был далеко не случайный сброд. К примеру, матросы Балтийского флота, входившие в состав сводного Северного летучего отряда мичмана С.Д. Павлова, были набраны из команд линейных кораблей «Андрей Первозванный» и «Петропавловск». Команды именно этих кораблей растерзали собственных офицеров в Гельсингфорсе в марте 1917 г. Помимо матросов, в борьбе с Дутовым на ее начальном этапе участвовали ветераны революционного подполья, состоявшие в отрядах боевиков еще в годы первой русской революции. К началу 1918 г. на борьбу с Дутовым красными было стянуто свыше 10 000 человек.
Чрезвычайный комиссар Кобозев, руководивший борьбой с Дутовым, 20 декабря направил ему ультиматум. Ответа не последовало. 23 декабря красные перешли в наступление. Их эшелоны достигли станции Платовка, однако продвинуться дальше можно было только с боями. Первый бой с применением артиллерии произошел у станции Сырт. При подъезде к станции Каргала возле Оренбурга красные обнаружили выставленный Дутовым офицерский отряд и в панике бежали в Платовку, преследуемые белыми. На перегоне между Каргалой и Переволоцком были подпилены телеграфные столбы, чего оказалось достаточно для бегства красных, решивших, что войско поднялось против них.
Наступление началось практически одновременно с северо-запада и северо-востока — от Бузулука и от Челябинска. Одновременно красные пытались действовать наступая из Туркестана со стороны Ташкента. Общее руководство и координация действий находились на очень низком уровне, что признавали сами красные. Первое серьезное наступление формирований Кобозева на Оренбург полностью провалилось. В то же время наступление большевиков в районе Челябинска увенчалось успехом. 24 декабря красные заняли станицы Еманжелинскую и Нижне-Увельскую, а в ночь на 25 декабря и Троицк — центр 3-го военного округа Оренбургского казачьего войска (казаки в Троицке увлеклись празднованием Рождества, чем и воспользовались большевики.).
С одобрения Комитета спасения родины и революции и малого войскового круга Дутов 31 декабря приказал прекратить преследование противника по занятии станции Новосергиевки, поскольку подвластная ему территория, таким образом, была бы очищена от большевиков. При этом предполагалось на Новосергиевке выставить заслон из офицеров, юнкеров и добровольцев-казаков численностью 100-150 человек с пулеметом и вести ближнюю конную и агентурную разведку, резерв (200 казаков с пулеметом) должен был находиться на станции Платовка. Эти части должны были периодически сменяться. Остальные силы планировалось отвести в Оренбург.
При втором наступлении Кобозева на Оренбург 7 января 1918 г. восточнее Новосергиевки произошел сильный бой, однако наибольшим ожесточением отличались бои за станцию Сырт, занятую красными 13 января. Красные оценивали силы сторонников Дутова, отступивших после этого в Оренбург, всего лишь в 300 человек.
Наконец, 16 января в решающем бою под станцией Каргала красных отбить не удалось. 18 января в результате отступления казаков и восстания рабочих в самом городе Оренбург был сдан, добровольческие отряды объявлены распущенными. Те, кто не пожелал сложить оружие, отступили по двум направлениям: на Уральск и Верхнеуральск, или временно укрылись по станицам. Самому атаману пришлось спешно покинуть войсковую столицу в сопровождении шести офицеров, вместе с которыми он вывез из города войсковые регалии. 19 января в город вступили красные. По занятии Оренбурга Ленин 22 января отправил радиограмму «Всем, всем»: «Оренбург взят советскими властями, и вождь казаков Дутов разбит и бежал». Несмотря на требования большевиков задержать Дутова, обещание вознаграждения за его поимку и почти полное отсутствие у него охраны, ни одна из станиц не выдала войскового атамана. Дутов решил не покидать территорию войска и отправился в центр 2-го военного округа — Верхнеуральск, находившийся вдали от крупных дорог, рассчитывая там продолжить борьбу и сформировать новые силы против большевиков, не теряя управления войском.
Основу нового формирования составили партизанские отряды войсковых старшин Г.В. Енборисова и Ю.И. Мамаева, подъесаулов В.А. Бородина и К.Н. Михайлова. На территории округа отряды Дутова продержались до середины апреля. В марте казаки сдали и Верхнеуральск. После этого правительство Дутова обосновалось в станице Краснинской, где к середине апреля попало в окружение. На военном совете было принято решение пробиваться на юг и, если не удастся удержаться на войсковой земле, уходить вдоль реки Урал в киргизские степи. Там они думали оставаться до тех пор, пока не откроется возможность возобновить борьбу с большевиками (очевидны параллели со Степным походом донских казаков). Сам Дутов впоследствии утверждал, что в поход казаки выступили с целью получить патроны со складов в Тургае, а также отдохнуть после напряженной борьбы, то есть отрицал вынужденный характер отхода, что не соответствовало действительности.
17 апреля, прорвав окружение силами четырех партизанских отрядов, а также офицерского взвода, Дутов вырвался из Краснинской. Эта дата может считаться началом 600-верстного Тургайского похода. «Весенняя распутица не позволила преследовать их (казаков. — А.Г.), и они (казаки — А.Г.), разбившись в Тургайской области на маленькие группки, разошлись в разных направлениях», — писал В.К. Блюхер. Неясно только ли, распутица явилась решающей причиной их спасения. Вероятно, определенную роль сыграло и усиление повстанческих выступлений на территории войска. Не соответствует действительности и указание Блюхера о разделении казаков на «группки». По пути к Тургаю казаки, наоборот, объединились в один отряд. В Тургае партизанам достались значительные склады продовольствия и боеприпасов, оставшиеся после ухода отряда генерала А.Д. Лаврентьева, усмирявшего киргизские волнения 1916 г. Кроме того, казакам достались 2,5 миллиона романовских рублей. За время пребывания в городе (до 12 июня) казаки отдохнули, пополнили конский состав, обновили материальную часть.
Конфликт стариков и фронтовиков, имевший место в Оренбургском казачьем войске, как и в других войсках, помешал Дутову на начальном этапе борьбы объединить вокруг себя значительные массы казаков. Однако новая власть, не считаясь с казачьими традициями и образом жизни, разговаривала с казаками в основном с позиции силы, что вызывало в их среде острое недовольство, быстро переросшее в вооруженное противостояние. Для большинства казаков борьба с большевиками приняла характер борьбы за свои права и саму возможность свободного существования.
Таким образом, весной 1918 г., вне связи с Дутовым, на территории 1-го военного округа началось мощное повстанческое движение, руководимое съездом делегатов 25 станиц и штабом во главе с войсковым старшиной Д.М. Красноярцевым. 28 марта в станице Ветлянской казаки уничтожили отряд председателя совета Илецкой Защиты П.А. Персиянова, 2 апреля в станице Изобильной — карательный отряд председателя Оренбургского ВРК С.М. Цвилинга, а в ночь на 4 апреля отряд войскового старшины Н.В. Лукина совершил дерзкий налет на Оренбург, заняв город на некоторое время и нанеся красным ощутимые потери. Красные ответили жестокими мерами: расстреливали, сжигали сопротивлявшиеся станицы (весной 1918 г. сожжено 11 станиц), налагали контрибуции. В результате к июню только на территории 1-го военного округа в повстанческой борьбе участвовало свыше шести тысяч казаков. В конце мая к движению присоединились казаки 3-го военного округа, поддержанные восставшими чехословаками.
В 20-х числах мая в Тургай прибыла делегация Съезда объединенных станиц — член войскового правительства Г.Г. Богданов и подъесаул И.Н. Пивоваров, которая передала Дутову просьбу председателя Съезда Красноярцева прибыть в войско и возглавить там борьбу с большевиками. Красноярцев, обращаясь к Дутову, писал: «Батько Атаман. Я и съезд 25 объединенных станиц... услышав близость Вашу, просим прибыть в станицу Ветлянскую вместе с правительством. Вы необходимы, Ваше имя на устах у всех, Вы своим присутствием еще более вдохнете единения, бодрости и подъема. Борьба идет пять месяцев, отбито и на руках 11 пулеметов, четыре годных пушки... Дух бодрый, надежда есть, большевики из России гонятся: Самара, Сызрань, Пенза, Кузнецк, Саратов, Царицын, Камышин свергнуты, жизнь в них большевиков кончается. Уральцы с нами в союзе. Идите же помогайте, работы много». Вероятно, с аналогичным предложением немного позднее к Дутову прибыли двое казаков из Челябинска, освобожденного от большевиков 26 мая 1918 г.), они сообщили о выступлении Чехословацкого корпуса и восстании казаков 3-го округа.
Как популярный казачий лидер, Дутов мог объединить вокруг себя значительные массы казаков. Он был законно избранным еще при Временном правительстве, войсковым атаманом, одним из наиболее авторитетных казачьих вождей. Среди командиров повстанческих отрядов и даже фронтов преобладали младшие офицеры, неизвестные основной массе казачества, тогда как вместе с Дутовым в поход ушло несколько штаб-офицеров (в том числе с академическим образованием) и членов войскового правительства.
Ввиду известий о крупных антибольшевистских восстаниях отряд возвратился в Оренбург, освобожденный от большевиков 3 июля отрядами под командованием войсковых старшин Красноярцева и Н.П. Карнаухова. Торжественно встретила Дутова и войсковое правительство казачья столица. 7 июля 1918 г., день вступления партизанского отряда Оренбургского казачьего войска в Оренбург, следует считать датой окончания Тургайского похода. Для антибольшевистского движения в Оренбургском казачьем войске значение Тургайского похода трудно переоценить. Уйдя в Тургайские степи, казаки сумели сохранить как свое управление (атаман, войсковое правительство), так и то ядро идейных сторонников антибольшевистского движения, вокруг которого оренбургские казаки смогли позднее объединиться для дальнейшей борьбы с большевиками.
Освобождение территории войска от большевиков предпринималось с двух сторон: на юге — силами повстанческих отрядов оренбургских казаков, на севере — соединенными силами казаков и частей восставшего против большевиков Отдельного Чехословацкого стрелкового корпуса, причем оренбургские казачьи части на севере войска действовали в составе Сибирской армии и в подчинении Временного сибирского правительства. Щекотливость положения Дутова заключалась в том, что в итоге территория Оренбургского казачьего войска оказалась разделенной между самарским Комитетом членов Учредительного собрания (Комучем) и Временным сибирским правительством. Между тем Дутов сразу по возвращении в войско признал Комуч и как депутат Учредительного собрания вошел в его состав. 13 июля он выехал в Самару, откуда вернулся 19 июля в новой должности главноуполномоченного Комуча на территории Оренбургского казачьего войска, Оренбургской губернии и Тургайской области.
Вскоре по возвращении из Самары он отправился в Омск — устанавливать контакты с сибирскими политическими деятелями. Эту поездку не следует считать проявлением двойной игры. Оренбургский атаман придерживался своей собственной политической линии, присматривался к тем политическим силам, которые его окружали, а порой и заигрывал и с теми и с другими, стремясь добиться максимальных выгод для своего войска. Учитывая же, что территория Оренбургского казачьего войска оказалась разделена между самарским и омским правительствами, Дутов, как атаман всего войска, должен был поддерживать отношения с обоими. По своей политической ориентации коалиционное (от эсеров до монархистов, с преобладанием представителей правого крыла) Временное сибирское правительство, существовавшее в Омске, было значительно правее эсеровского Комуча, что являлось одной из причин острых разногласий между ними. В этой обстановке визит Дутова в Сибирь рассматривался эсерами едва ли не как предательство интересов Комуча. Между тем, по некоторым данным, 24—25 июля 1918 г. в Челябинске на Дутова было совершено покушение, однако атаман не пострадал.
25 июля Дутов был произведен Комучем в генерал-майоры, но, похоже, что уже через несколько дней руководители Комитета об этом пожалели. Дутов прибыл в Омск 26 июля и вечером того же дня был принят в Совете министров; состоялась его первая встреча с председателем Совета министров Временного сибирского правительства П.В. Вологодским. Омский визит вызвал крайне негативную реакцию в Самаре.
Вслед за Дутовым в Омск прибыл товарищ председателя Комуча и управляющий ведомством финансов И.М. Брушвит. По возвращении в Самару Брушвит на заседании Комитета 9 августа выступил со следующим докладом: «Приехав в Сибирь, я предполагал переговорить с министром-председателем Вологодским, но разговаривать мне с ним не удалось. Мне было отказано в приеме. В это время происходило заседание Сибирского правительства совместно с Дутовым. Дутов первое время вел себя довольно скромно. Но впоследствии он заявил: в Самаре нет ничего серьезного. Войско возглавлено совдепами. По этим соображениям им выделена активная часть казачества для ликвидации Самарского комитета. Он просит включения казачества в Сибирскую Республику. Доклад Дутова был встречен неблагоприятно. Тем не менее, он имел несколько конфиденциальных бесед с Гришиным-Алмазовым».
4 августа Дутов возвратился из Омска и занялся операциями на фронте, а кроме того, был вынужден объясняться с Самарой. Боевые действия в августе—сентябре характеризовались попытками оренбуржцев взять Орск — последний неподконтрольный белым центр на территории Оренбургского казачьего войска. С переменным успехом шли бои и на Ташкентском направлении. По взятии Орска Дутов планировал развить наступление на Актюбинск и ликвидировать весь южный фронт. Однако это могло быть достигнуто лишь в случае полного освобождения от красных всего Туркестана, на что, учитывая его колоссальную территорию, были необходимы весьма значительные силы. Такая задача была для оренбуржцев непосильной, на какую-либо стороннюю помощь, за исключением снабжения, рассчитывать не приходилось. Попытки взять Орск затянулись до конца сентября, а уже в начале октября в связи с крушением Поволжского фронта на севере образовался Бузулукский фронт, ставший для оренбуржцев главным.
По своим политическим симпатиям летом 1918 г. Дутов принадлежал к либеральному лагерю, скорее всего, к сторонникам кадетской партии. Весьма доброжелательно оренбургский атаман отзывался и о Комуче, что позволяет возложить вину за дальнейший конфликт на представителей Самары. Мнимая враждебность до определенного момента была исключительно плодом фантазии деятелей Комуча. 12 августа Дутов на фоне развивавшегося конфликта с Комучем пошел на беспрецедентный шаг — автономизацию территории войска, значительно укреплявшую его позиции как атамана. Автономизация войска формально была проявлением сепаратизма, однако сам Дутов был государственником, а не сепаратистом, просто в тот момент в России не существовало достаточно авторитетной для казаков верховной государственной власти, а указом 12 августа лидеры казачества стремились оградить войско от внешних опасностей и непродуманных решений того или иного правительства (самарского или омского). Автономизация делала Дутова более независимым в конфликте и переговорах с Комучем. Тем не менее, зависимость от Самары в снабжении боеприпасами и продовольствием не позволяла Дутову полностью порвать с Комучем.
Вследствие доклада Брушвита, видимо, уже 13 августа в Оренбург была отправлена телеграмма Самары о лишении Дутова всех полномочий Комуча. В Оренбург был также послан член Комуча В.В. Подвицкий, считавшийся правым эсером, с целью подчинить непокорный регион самарскому правительству. «Эти действия Комитета, — писал Дутов, — носят явно оскорбительный, вызывающий характер, и тем не менее не приходится ставить остро вопроса, ибо как раз в это время большевики перешли в наступление, и опять потребовались патроны и снаряды. Вот в каких условиях приходится работать». Режим, установленный Дутовым на Южном Урале, был относительно мягким и терпимым к различным политическим течениям, вплоть до меньшевистского. Очевидно, Дутов для укрепления своего положения стремился заручиться поддержкой как можно более широкого спектра политических сил.
Между тем положение Дутова не только на политической сцене Белого востока России, но даже и в самом Оренбургском казачьем войске по возвращении из Тургая стало непрочным: в казачьем руководстве у него появились политические противники, стала формироваться оппозиция, наиболее ярко проявившая себя во второй половине 1918 г.
С целью как можно скорее ликвидировать партизанщину в вооруженных формированиях оренбургского казачества, а заодно и ослабить оппозицию бывших повстанцев Дутов предпринял удачную попытку унифицировать казачьи части с целью создания в перспективе собственной казачьей армии, на которую можно было бы всецело положиться (указ войскового правительства № 115 от 31 августа 1918 г.). Спустя полтора месяца после этой реорганизации была создана Юго-Западная армия, основу которой составили оренбургские казачьи части.
Сохранилось расписание ежедневной работы Дутова. Его рабочий день начинался в 8 утра и продолжался не менее 12 часов практически без перерыва. Дутов был совершенно доступен для простых людей — любой человек мог прийти к атаману со своими вопросами или проблемами.
На сентябрьском Государственном совещании в Уфе, целью которого было создание единой государственной власти на неподконтрольной большевикам территории, Дутова избрали членом совета старейшин Совещания и председателем казачьей фракции. Дутов выступил на Совещании лишь один раз, 12 сентября, с секретным сообщением о тяжелом положении на фронте, и в этом докладе подчеркнул необходимость создания единого командования и центральной власти. Основным итогом работы Государственного совещания стало создание Временного всероссийского правительства (Директории). По своей ориентации правительство белого востока России получилось кадетско-эсеровским и не получило признания ни левых, ни правых. Именно поэтому падение Директории и приход к власти адмирала А.В. Колчака прошли сравнительно безболезненно.
28 сентября казаки взяли Орск — последний из городов на территории войска, занятых большевиками. Таким образом, территория войска была на некоторое время полностью очищена от красных. Этот успех во многом обеспечил сам атаман Дутов, который, несмотря на сильную оппозицию своей власти со стороны эсеров из войсковой интеллигенции и части повстанческих вожаков, сумел удержать единоличную власть и подчинить себе прежде независимые повстанческие партизанские отряды, приведя их к традиционному виду казачьих частей. За взятие Орска Дутов по решению Войскового Круга 1 октября был произведен в генерал-лейтенанты, официально производство было осуществлено «за заслуги перед Родиной и Войском» и утверждено Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России генералом В.Г. Болдыревым.
По освобождении территории войска большинство казаков, считая свою задачу выполненной, стремилось разойтись по станицам и заняться хозяйством. Это, конечно, было на руку большевикам. Отход белых из Поволжья превращал территорию Оренбургского казачьего войска в прифронтовую полосу.
В Ставке было решено преобразовать имевшиеся в этом районе казачьи и армейские формирования в отдельную армию, получившую название Юго-Западной. Название армии объяснялось тем, что это объединение включало в свой состав все антибольшевистские силы юго-западного по отношению к Ставке в Уфе направления. Юго-Западная армия была образована 17 октября главным образом из частей Оренбургского казачьего войска; впрочем, в ее состав вошли также уральские и астраханские казачьи части, однако наряду с Юго-Западной существовала и Уральская армия (известны приказы по армии за 1918 г.), обладавшая, по всей видимости, тактической самостоятельностью. Командующим армией был назначен, естественно, Дутов. Штабу Юго-Западной армии принадлежало лишь общее руководство операциями уральцев, что отражено в приказах по армии. Подчинение их Дутову было чисто формальным (впрочем, таким же, как и их подчинение Колчаку и Деникину), так как долгое время уральцы сражались отдельно от своих союзников по антибольшевистской борьбе. По данным на 28 декабря 1918 г., армия Дутова насчитывала 23 батальона и 230 сотен или 10 892 штыка и 22 449 сабель, причем из этого числа 2158 штыков и 631 сабля находились в резерве Верховного главнокомандующего. Количество сотен в армии в 10 раз превышало количество батальонов!
Во второй половине 1918 — первой половине 1919 г. в ожесточенной борьбе на Урале решалась дальнейшая судьба России. Обстановка на фронте Юго-Западной армии складывалась следующим образом. В состав армии была включена Бузулукская группа полковника Ф.Е. Махина. Сам Махин был назначен командующим войсками Ташкентской группы и командующим Оренбургской казачьей пластунской дивизией и 20 октября выехал в Ак-Булак, а в командование войсками Бузулукской группы вступил начальник 2-й Сызранской стрелковой дивизии полковник А.С. Бакич. Помимо Бузулукской и Ташкентской групп в состав Юго-Западной армии входила и Уральская группа под командованием генерала В.И. Акутина. Задачей армии было сдерживать наступление красных, причем на бузулукском направлении предполагалась держать оборону на якобы укрепленных позициях — до окончания формирования Оренбургской казачьей сводной дивизии, после чего, вероятно, предполагалось наступление. Уральская группа должна была обороняться на саратовском направлении и прикрывать Уральскую область, а также войти в связь с Астраханским казачьим войском и войсками полковника Л.Ф. Бичерахова, действовавшими на западном берегу Каспийского моря. Лишь Ташкентская группа Махина после перегруппировки должна была перейти в решительное наступление и взять Актюбинск, приготовившись «к безостановочному продвижению на Ташкент». Однако боевое счастье изменило Дутову. 29 октября пал Бузулук, а со второй половины ноября красные повели наступление на Оренбург.
18 ноября в результате переворота в Омске к власти пришел Колчак, ставший Верховным правителем и Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России. Реакция политических и военных деятелей востока России на омские события была далеко не однозначной. Одним из первых среди них 20 ноября 1918 г. признал верховную власть Колчака и вошел в его оперативное подчинение атаман Дутов, что во многом повлияло на выбор остальных лидеров. Были и недовольные переворотом. В частности, после падения Директории ЦК партии эсеров объявил Колчака «врагом народа» и заочно вынес ему смертный приговор.
23 ноября войсковой атаман Забайкальского казачьего войска полковник Г.М. Семенов направил премьер-министру П.В. Вологодскому, верховному уполномоченному Директории на Дальнем Востоке генералу Д.Л. Хорвату и атаману Дутову телеграмму, в которой указал, что протестует против кандидатуры Колчака, а на посту Верховного правителя приемлет только Деникина, Хорвата или Дутова. Выдвижение кандидатуры Дутова было инициативой самого Семенова, Дутов об этом не знал, однако такая инициатива его в какой-то степени компрометировала перед верховной властью, хотя он и не претендовал на нее, вероятно, не желая брать на себя ответственность и не считая себя для этого достаточно способным. 1 декабря Дутов направил Семенову — одному из своих бывших воспитанников — письмо, в котором призвал его признать Колчака.
С приходом Колчака к власти социалисты предприняли ряд безуспешных попыток реванша. Одной из наиболее опасных для Белого движения можно назвать попытку захвата власти в результате заговора против атамана Дутова в Оренбурге. Опасность оренбургского заговора для белых заключалась в том, что в числе его организаторов были представители нескольких разноплановых и влиятельных политических сил: член ЦК партии эсеров В.А. Чайкин, башкирский лидер А.-З. Валидов, казахский лидер М. Чокаев, эсер, командующий Актюбинской группой Оренбургского казачьего войска Махин и атаман 1-го военного округа полковник К.Л. Каргин. Захватив власть, заговорщики могли расколоть антибольшевистский лагерь на востоке России и тем самым привести к падению всего Восточного фронта, поражению Колчака.
Валидов, судя по его воспоминаниям, ненавидел Колчака больше, чем многие эсеры, и вел постоянные переговоры по прямому проводу с членами Учредительного собрания в Уфе. Для координации подпольной работы в Оренбург прибыл член ЦК, лидер туркестанских эсеров и политик крайне левого толка В.А. Чайкин — давний друг Валидова; они легко нашли общий язык.
Вместе с еще одним будущим заговорщиком, депутатом от Ферганской области Чокаевым, Чайкин 22 ноября 1918 г. бежал из Челябинска. Именно тогда, согласно воспоминаниям Чокаева, у них созрел план освобождения Туркестана от красных, для чего необходимо было сместить Дутова. Валидов 6 и 25 ноября проинспектировал верные ему части на фронте, где и встретился с будущими заговорщиками: Махиным и Каргиным (Каргин происходил из той же станицы Буранной, что и отец Махина), договорившись с ними о мерах против Дутова. Махин и Каргин отличались левыми взглядами, причем первый был членом партии эсеров чуть ли не с 1906 г., а второй до революции некоторое время находился под негласным надзором полиции.
В ночь на 2 декабря заговорщики провели свое единственное совещание в Оренбурге, в здании Караван-Сарая — резиденции башкирского правительства. На совещании, по воспоминаниям Чокаева, присутствовали Валидов, Чокаев, Махин, Каргин и Чайкин. Заговорщики утвердили состав будущего объединенного правительства трех стран (Казахстан, Башкурдистан, Казачье государство). Махин должен был стать главнокомандующим, Каргин — войсковым атаманом Оренбургского казачьего войска (вместо Дутова), правителем Башкурдистана был намечен Валидов, Казахстана — С. Кадирбаев (представитель Алаш-Орды в Оренбурге), Чокаев должен был стать министром внешних связей; Чайкин также получил должность в будущем правительстве. Во то время в Оренбурге были расквартированы четыре башкирских стрелковых полка, Атаманский дивизион Оренбургского казачьего войска, 1-й Оренбургский казачий запасный полк, конвойная сотня и караульная рота, а также артиллерийские и технические части. У заговорщиков, при опоре на башкирские части, были все основания рассчитывать на успех.
Однако поручик А.-А. Велиев (Ахметгали), татарский купец из Челябинска, донес о тайном совещании коменданту Оренбурга капитану А. Заваруеву. Тот, в свою очередь, предупредил об этом главного начальника Оренбургского военного округа генерала Акулинина. Сразу же были приведены в боевую готовность Атаманский дивизион и запасный полк, установлено наблюдение за Караван-Сараем и казармами башкирских частей, в распоряжение коменданта города вызваны русские офицеры, служившие в башкирских полках. В течение ночи заговорщики пытались собрать верные им части на станции Оренбург, находившейся в их руках. Однако, поняв, что инициатива перешла к сторонникам Дутова, Валидов в полдень 2 декабря выехал из города, захватив все имевшиеся в наличии вагоны. Заговор против Дутова и Колчака провалился. Дутов сумел удержать войска под своим контролем, разрушив планы социалистов.
Дутов жестко боролся не только с реальной оппозицией, но и вообще с любыми угрозами своей власти. Наиболее ярко это проявилось в деле члена войскового правительства полковника В.Г. Рудакова, которого Дутов попросту предал, чтобы доказать свою преданность Верховному правителю Колчаку. Не менее жестко, пользуясь интригами Дутов боролся и со своим потенциальным конкурентом на пост войскового атамана генералом Н.Т. Сукиным. Столь предосудительные методы одного из крупнейших казачьих лидеров периода Гражданской войны не могли не повлиять на общий исход Белой борьбы на Востоке России.
Приказом Верховного правителя и Верховного главнокомандующего № 92 от 28 декабря 1918 г. Юго-Западная армия была разделена на отдельные Оренбургскую и Уральскую армии под командованием генералов Дутова и Н.А. Савельева. 21 января 1919 г. белые оставили Оренбург, что крайне неблагоприятно сказалось на настроениях казаков. Уже на следующий день в Оренбург вступили части 24-й Симбирской Железной стрелковой дивизии и прорвавшаяся с юга конница Туркестанской армии красных. Вскоре после оставления Оренбурга войсковое правительство и атаман перебрались сначала в Орск, а затем в Троицк.
Считая основной задачей не позволить красным наладить регулярную железнодорожную связь с Туркестаном, Дутов вел борьбу за каждый клочок железнодорожного полотна на все еще остававшемся под контролем казаков участке между Илецкой Защитой и Актюбинском. Недопущение соединения Туркестана с Советской Россией было одной из главнейших стратегических задач, и, к чести Юго-Западной, Отдельной Оренбургской и Южной армий, которые считаются иногда чуть ли не никчемными объединениями, эта задача успешно решалась вплоть до окончания боевых действий на Южном Урале осенью 1919 г. Сам Дутов, вспоминая этот тяжелый период, говорил: «Против нас действовала одна из лучших частей большевистской армии... так называемая «железная дивизия» под командой Гая... У них было отличное вооружение, была вначале прекрасная дисциплина. Положение наше иногда бывало очень тяжелое. Но... я ведь никогда не отчаивался!».
В январе 1919 г. части Отдельной Оренбургской армии, потеряв связь с Отдельной Уральской армией, отходили на восток, вглубь территории войска. Красные развивали свой успех, наступая вдоль линии Орской железной дороги. Отдельная Оренбургская армия отступала с тяжелыми боями. 13 февраля Совет министров в Омске постановил учредить должность главного начальника Оренбургского края с подчинением ему Оренбургской губернии (без Троицкого и Челябинского уездов), а также Кустанайского и Актюбинского уездов Тургайской области. Решение вопроса о включении в край Троицкого и Челябинского уездов было предоставлено на усмотрение командования. Начальником края с правами генерал-губернатора был назначен Дутов. В результате отступления войск Дутова, подчиненная ему территория Оренбургской губернии была минимальной (фактически только часть Орского и Верхнеуральский уезды). На Дутова было возложено и без того слишком много обязанностей, в связи с чем он в течение месяца не мог приступить к работе на своем новом посту.
Деятельность Дутова в новом качестве сосредоточилась прежде всего на осложнениях, связанных с национальным вопросом: созрела измена части башкир во главе с начальником башкирского войскового управления Валидовым. После почти трех месяцев секретных переговоров 18 февраля башкиры перешли на сторону большевиков и открыли им фронт. Уже в декабре—феврале, до фактического перехода на сторону красных, башкиры проявляли неподчинение командованию Юго-Западной и Отдельной Оренбургской армий, действовали самостоятельно, а башкирское руководство передавало красным секретные сведения о войсках белых. Основной причиной измены были, очевидно, политические пристрастия и амбиции башкирского руководства, в особенности, самого Валидова, сторонника эсеров, считавшего Колчака и Дутова своими злейшими врагами. Нельзя не отметить и отсутствие у белого командования должной гибкости в решении крайне болезненного национального вопроса. Большевики же, несмотря на первоначальные колебания, поспешили удовлетворить все требования башкир (широкая автономия), лишь бы последние перешли на их сторону.
В результате измены башкир на стыке Западной и Отдельной Оренбургской армий образовался разрыв, которым не замедлили воспользоваться красные, и возникла неотложная необходимость восстановления связи между двумя белыми армиями. Для этого левый фланг Западной армии предполагалось протянуть до станицы Кизильской, был сформирован II Оренбургский казачий корпус, а правый фланг Отдельной Оренбургской армии и связь с Западной армией должен был обеспечивать IV Оренбургский армейский корпус. Впоследствии для прикрытия разрыва Западная армия на своем левом фланге образовала Южную группу под командованием генерала П.А. Белова (Г.А. Виттекопфа).
Неудачи привели к тому, что моральный дух войск резко понизился, казаки начали самовольно расходиться по домам и перебегать к красным. Сказывались также значительное переутомление войск и недостатки милиционного комплектования частей. Для повышения боевого духа войск Дутову пришлось расформировать ненадежные части, принять меры для укрепления дисциплины, реформировать командный состав армии.
В начале марта Западная армия генерала М.В. Ханжина перешла в наступление, конечной целью которого должно было стать занятие Москвы. 13 марта частями была взята Уфа. Успехи на фронте армии Ханжина со второй половины марта укрепили положение всего левого фланга белого Восточного фронта. 18 марта началось одновременное наступление частей Южной группы Западной армии и Отдельной Оренбургской армии.
С первых чисел апреля Дутов уже фактически не командовал Отдельной Оренбургской армией, а уехал в Омск и занимался там политической деятельностью. С 7 апреля до самого расформирования армии Дутова замещал (с перерывом с 18 по 25 апреля) его начальник штаба генерал А.Н. Вагин. Таким образом, атамана Дутова вряд ли уместно обвинять в каких-то боевых неудачах этого периода — он к ним уже не имел никакого отношения.
9 апреля Дутов приехал в Омск. В официальном интервью он назвал некоторые цели приезда: 1) военные вопросы; 2) вопрос о новых границах Оренбургского края; 3) национальный вопрос — взаимоотношения с башкирами и киргизами; 4) вопрос об обсеменении полей в связи с неурожаем в 1918 г.
Омский период жизни Дутова был далеко не безоблачным. Активное участие его в омской политической жизни дало повод генералу барону А.П. Будбергу (помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего) высказаться о нем как о человеке, «везде сующем свой нос». По мнению корреспондента газеты «Сибирская речь», беседовавшего с Дутовым первый раз еще летом 1918 г., за прошедшие месяцы «генерал заметно изменился. Усталость, утомление разлиты в его чертах. Морщины вокруг губ наметились глубже и резче. Только глаза — черные и блестящие по-прежнему горят железной волей и удалью».
23 мая Отдельная Оренбургская армия была переформирована в Южную. Ставка, видимо, осознала невозможность самостоятельной борьбы казачьей конницы без поддержки армейской пехоты (конница не могла штурмовать укрепленные районы в полосе железной дороги, а военные действия были привязаны именно к ней) и создала смешанную армию со значительной долей оренбургских казаков (свыше 45%). Дутова Колчак назначил походным атаманом всех казачьих войск и генерал-инспектором кавалерии, сохраняя за ним также и должность войскового атамана Оренбургского казачьего войска.
27 мая Дутов приступил к исполнению своих новых обязанностей. Первоначально его штаб был расположен в Екатеринбурге, позднее переместился в Омск. Должность походного атамана и инспектора кавалерии считалась чуть ли не почетной отставкой (на это указывает и первоначальное расположение штаба походного атамана в Екатеринбурге), однако, скорее всего, Колчак стремился укрепить непонятный после расформирования Отдельной Оренбургской армии статус Дутова, уже давно находившегося в Омске.
Не только Дутов пользовался поддержкой Колчака, но и самому Верховному правителю была полезна поддержка такого авторитетного и энергичного деятеля, каким был Дутов. Есть сведения о том, что Дутов 29 мая выехал в Екатеринбург и далее в Пермь, чтобы выяснить обстановку накануне визита в город Колчака для урегулирования конфликта с командующим Сибирской армией генералом Р. Гайдой. Накануне прибытия в Пермь Колчак рассматривал самые разные варианты решения этого конфликта, вплоть до силового, для чего взял с собой в поездку свой конвой и приказал привести в состояние повышенной боеготовности находившийся в Екатеринбурге батальон охраны Ставки. Судя по всему, для мирного решения вопроса и сохранения престижа верховной власти Колчаку и потребовалось содействие Дутова в переговорах с Гайдой. Колчак побывал в Перми в ночь на 1 июня, видимо, сразу после приезда Дутова. Оренбургский атаман принял участие в переговорах с Гайдой, даже просил Колчака за мятежного генерала, чем способствовал компромиссному разрешению ситуации. И в дальнейшем Дутов по неясным пока причинам поддерживал Гайду в различных вопросах.
2 июня Колчак, Дутов, Гайда и В.Н. Пепеляев выехали из Перми в Екатеринбург, где к ним присоединился генерал М.К. Дитерихс; 4 июня Колчак, Гайда, Дитерихс и Дутов вернулись в Омск. Затем Дутов отправился в инспекторскую поездку по казачьим войскам Дальнего Востока, где руководил борьбой с партизанским движением, а также налаживал взаимоотношения между верховной государственной властью и местными атаманами Г.М. Семеновым, И.П. Калмыковым и И.М. Гамовым, ориентировавшимися в своей политике на Японию. Основным итогом поездки Дутова стала переориентация Омска на сотрудничество с местными атаманами в борьбе с партизанским движением. Избранный курс усиливал значение казачества в политике Колчака. Сами атаманы постарались продемонстрировать свою полную лояльность Верховному правителю, однако так и не дали ни одной части на Восточный фронт. В Омск Дутов вернулся лишь 12 августа.
18 сентября 1919 г. Южная армия была переименована в Оренбургскую, 21 сентября в командование ею вступил Дутов (фактически он был вынужден задержаться в Омске для участия в работе казачьей конференции). Дутов и его начальник штаба генерал Зайцев прибыли к войскам, когда те находились в районе городов Атбасар и Кокчетав. Дутов принял нелегкое хозяйство — армия рушилась и безостановочно отступала по голой, безлюдной степи, испытывая недостаток продовольствия. Свирепствовал тиф, который к середине октября выкосил до половины личного состава. 14 октября 5-я советская армия переправилась через Тобол и перешла в наступление. Белые отходили к следующему рубежу — реке Ишим. С вечера 23 октября красные (Кокчетавская группа 5-й армии) стали развивать наступление и 29 октября, заняв Петропавловск, начали практически безостановочное преследование белых вдоль Транссибирской магистрали. На левом фланге белого Восточного фронта войска Дутова отступали к Ишиму, чтобы занять оборону по этой реке, прикрывая сосредоточение главных сил армии. Из района Атбасар—Кокчетав удобно было нанести фланговый удар по 5-й армии, наступавшей вдоль Транссиба. Однако в связи со значительным усилением эпидемии тифа и натиском красных закрепиться на Ишиме не удалось. Дутов приказал продолжать движение к Атбасару форсированным маршем. Отступая, войска потеряли соприкосновение с противником. 6 ноября было получено известие о переименовании Оренбургской армии в Отдельную Оренбургскую. В этот же день сосредоточение армии было приостановлено. Части заняли оборону в районе Атбасар—Кокчетав. Вплоть до получения 19 ноября известия о сдаче Омска, оставленного белыми 14 ноября, армия стояла на месте, на фронте все еще наиболее боеспособного IV Оренбургского армейского корпуса генерала Бакича было спокойно. Лишь после получения вести о падении столицы белой Сибири отступление было продолжено, одновременно вновь активизировались красные.
В этот период Дутов разработал план партизанских действий. Этот план был изложен им подробно в телеграмме Колчаку и Сахарову, однако едва ли нашел применение. 22 ноября стало известно об обходе Атбасара красными с севера и северо-запада и их выходе в тыл армии Дутова. 25—26 ноября противник вел наступление на фронте, а кроме того, искусно маневрируя, в ночь на 26 ноября обошел Акмолинск с севера и овладел им. Позднее красные продолжали действовать в тылу Отдельной Оренбургской армии и наступали в направлении на Каркаралинск, где находился штаб армии.
Тяготы, выпавшие на долю отступавших частей Дутова, могут сравниться, пожалуй, только с теми, что испытали войска Отдельной Уральской армии, почти полностью погибшей в Туркестане в начале 1920 г. В полном смысле слова для оренбуржцев это был «Голодный поход» — именно такое название уже в эмиграции получил поход частей армии по практически безжизненной северной Голодной степи в Семиречье в конце ноября—декабре 1919 года. По-настоящему этот был крестный путь Отдельной Оренбургской армии, войска которой отступали по малонаселенной, голодной местности, ночуя под открытым небом. Резали и ели лошадей и верблюдов. У местного населения отбирали все — продукты, фураж, одежду, сани, но и этого было не хватало для многотысячной людской массы. За все реквизируемое, как правило, выплачивались деньги, хотя и не всегда в должном размере. Смертность от холода и истощения возрастала, соперничая со смертностью от тифа. Тяжелобольных оставляли умирать в населенных пунктах, умерших не успевали хоронить и обременяли этим печальным обрядом местных жителей. Войска двигались большими переходами, оторвавшись от противника. На отставших одиночных солдат и казаков часто нападали киргизы, и невозможно было даже узнать, куда исчез человек.
1 декабря красные овладели Семипалатинском, а 10 декабря взяли Барнаул, не оставив войскам Дутова шансов соединиться с основными силами белого Восточного фронта. Возможен был единственный путь дальнейшего отхода — в Семиречье, где действовали части генерала Б.В. Анненкова. 13 декабря Каркаралинск был занят красными. До конца декабря войска Дутова отходили к Сергиополю. Этот отрезок пути (550 верст) был одним из наиболее тяжелых. Данные о численности и потерях армии Дутова в ходе Голодного похода сильно различаются. Наиболее близким к действительности следует считать тот вариант, согласно которому из 20-тысячной в районе Кокчетава армии до Сергиополя дошло около половины состава.
Приход в Семиречье истощенных, измотанных дутовцев, 90% которых были больны различными формами тифа, анненковцы, сравнительно благоденствовавшие здесь, встретили враждебно, были даже случаи вооруженных столкновений. Один из участников Белого движения на Восточном фронте, характеризовавший себя как «простого русского интеллигента... волею судеб надевшего мундир армии адмирала Колчака», отмечал, что «прислушавшись ко всем рассказам местных жителей, очевидцев, и судя по отношению Анненкова к оренбуржцам, для нас стало ясно, что мы попали в самое — после большевиков — бесправное место, и если что атаману (Анненкову. — А.Г.) взбредет в голову, то он с нами и сделает».
Приказом Дутова по Отдельной Оренбургской армии № 3 от 6 января 1920 г. все части, учреждения и заведения армии сводились в отдельный «Отряд атамана Дутова» под командованием генерала Бакича. Сам Дутов стал гражданским губернатором Семиреченского края и расположился в Лепсинске. Возможно, Анненков опасался конкуренции со стороны своего более известного соперника и стремился убрать Дутова из армии. Отряд Дутова был включен в состав Отдельной Семиреченской армии Анненкова и подчинен последнему во всех отношениях. В последнем приказе Дутова по армии говорилось: «Тяжелый крест выпал на долю Отдельной Оренбургской армии. Велением судьбы войскам пришлось сделать весьма продолжительные, почти непрерывные в течение полугода, передвижения — сначала из района Оренбургской губернии к Аральскому морю, далее через Иргиз, Тургай и Атбасар в район Кокчетав—Петропавловск. Отсюда через Акмолинск и Каркаралинск в район Сергиополя. Все те трудности, лишения и разные невзгоды, которые претерпели войска Оренбургской армии во время этого продолжительного марша по пустынно-степным областям, не поддаются описаниям. Лишь беспристрастная история и благодарное потомство по достоинству оценят боевую службу, труд и лишения истинно русских людей, преданных сынов своей Родины, которые ради спасения своей Отчизны самоотверженно встречают всякие мучения и терзания».
В марте 1920 г. Дутову и его сторонникам пришлось покинуть Родину и отступить в Китай через ледниковый перевал Кара Сарык (на высоте 5800 м). Обессилевшие люди и кони шли без запаса еды и фуража, следуя по горным карнизам, случалось, срывались в пропасть. Сам атаман перед китайской границей был спущен на канате с отвесной скалы почти без сознания. В Китае отряд Дутова был интернирован в городе Суйдине, расположившись в казармах русского консульства. Дутов не терял надежды возобновить борьбу с большевиками. Именно с его деятельностью в советской историографии связывалась подготовка восстания в Нарынском уезде в ноябре 1920 г. Он поддерживал связь с лидерами басмачей, предпринимал попытки организовать антибольшевистское подполье в рядах РККА.
Объединить все антибольшевистские силы Западного Китая для похода на советскую Россию Дутову оказалось не по плечу. Тем не менее 12 августа (30 июля) 1920 г. Дутов издал приказ № 141 об объединении антибольшевистских сил в Западном Китае в Оренбургскую Отдельную армию. По сути, приказ Дутова был необходим, но оренбургский атаман превысил свои возможности и не учел изменившихся обстоятельств, при которых командиры белых отрядов, перешедших в Китай, фактически оказались независимыми друг от друга начальниками.
Обеспокоенность советского руководства наличием значительных организованных и закаленных годами борьбы антибольшевистских сил вблизи границ Советской России понятна, тем более, что сами белые не теряли надежды свергнуть большевистский режим. Антибольшевистская деятельность Дутова и его непререкаемый авторитет в казачестве побудили Москву к решительным мерам. Была подготовлена спецоперация первоначально по похищению, а позднее уже по ликвидации Дутова. Под видом единомышленника из России к атаману проник советский агент К.Г. Чанышев. 6 февраля 1921 г. Дутов был убит в своей квартире одним из подчиненных Чанышева — М. Ходжамиаровым, были смертельно ранены два человека из охраны, пытавшиеся оказать сопротивление. Убийцам удалось скрыться. Это убийство было, видимо, первым в череде подобных зарубежных ликвидаций, осуществленных советскими спецслужбами.
Так трагически оборвалась жизнь атамана — генерала А.И. Дутова, положившего начало Белому движению на Востоке России. Атамана Дутова и погибших вместе с ним казаков похоронили на небольшом кладбище неподалеку от Суйдина. По некоторым данным, через несколько суток могила Дутова была ночью разрыта, а тело обезглавлено: убийцы должны были представить доказательство исполнения приказа. По всей видимости, это кладбище, как и многие другие русские кладбища на территории Китая, было уничтожено во времена «культурной революции».
Устранение такого крупного политического и военного деятеля, каким являлся Дутов, нанесло оренбургскому казачеству сильнейший удар. Конечно, Дутов не был идеальным человеком, не выделялся способностями, обладал многочисленными слабостями, свойственными обычным людям, но при этом все же проявил качества, позволившие ему в смутное время встать во главе одного из крупнейших казачьих войск России, создать практически из ничего собственную вполне боеспособную армию и повести беспощадную борьбу с большевиками; он стал выразителем надежд, а порой даже кумиром сотен тысяч поверивших ему людей.
http://cossac-awards.narod.ru/SKR_files ... Story.html