Форум Енисейских казаков

Форум ищет главного администратора
Текущее время: 28 мар 2024, 18:00

Часовой пояс: UTC + 7 часов [ Летнее время ]




Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: О СОБЫТИЯХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
СообщениеДобавлено: 24 ноя 2018, 10:36 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 18 мар 2012, 10:01
Сообщений: 1307
РЕПРЕССИИ 20-30-х ГОДОВ
Как известно из истории, состоявшийся в 1927 году очередной съезд ВКП (б) поставил задачу коллективизации всего сельского хозяйства в СССР, и перевода его на социалистический путь развития. К этому времени, с подачи высшего партийного руководства страны, все более-менее зажиточные крестьяне в СССР стали неизменно именоваться «кулаками». Кулачество в СССР расценивалось как враждебная трудовому народу сила. Усилился налоговый гнёт на всё сельское население, а кулакам, кроме того, повсеместно вменялось т.н. «твёрдое задание» по выплате дополнительных объемов налогов натуральными продуктами или же их денежным эквивалентом. А за недоимки по налогам власть стала отбирать у крестьян запасы зерна, домашний скот и сельхозинвентарь.
С началом «коллективизации» - процессом образования коллективных аграрных хозяйств: «товариществ по совместной обработке земли», «сельхозартелей» и «колхозов» по всей стране партийно-советский и колхозный актив стал применять различные репрессивные меры против крестьян-единоличников, не желающих по различным причинам добровольно вступать в колхозы.
7 августа 1932 года ВЦИК и Совнарком СССР приняли закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и прикреплении общественной (социалистической) собственности», вошедший в историю как закон «О пяти колосках», по которому даже за незначительные хищения зерна с колхозного поля гражданам страны полагалось длительное тюремное заключение или даже расстрел.
Вот что об этом явлении писал А. И. Солженицын: «…Именно в конце двадцатых - начале тридцатых годов прошлого двадцатого века хлынула следующая волна репрессий. Была она непомерно велика, и не имела ничего подобного во всей истории России. По-существу, это было переселение народов, это была этническая катастрофа на просторах бывшей Российской Империи. Она сорвала с обжитых, дорогих сердцу мест миллионов пятнадцать–двадцать трудолюбивых русских и нерусских мужиков. Имя этому явлению – насильственная «коллективизация» и напрямую связанное с нею «раскулачивание».
С ноября 1934 года при НКВД СССР было образовано ОСО НКВД СССР - «Особое совещание», которое наделялось правом без суда, в административном порядке отправлять «врагов народа» в ссылку или исправительно-трудовые лагеря на срок до пяти лет. При этом были отброшены основные принципы судопроизводства, защищавшие права личности перед лицом государства. «Особому совещанию» дали право рассматривать уголовные дела в отсутствии обвиняемого, без участия свидетелей, прокурора и адвоката. К слову сказать, вся эта многомиллионная «армия» раскулаченных ничтожно мало содержала в себе тех самых кулаков, по наименованию которых и получила своё громкое название компания по проведению коллективизации - «раскулачивание». Раздувание и раскрутка этого хлёсткого термина – «кулак» - шла по стране неудержимо, и к началу тридцатых годов в советской деревне так именовали уже всех крепких хозяев: крепких в хозяйстве, крепких в труде, крепких в своих убеждениях…».
Тогда же был принят закон «Об упрощенном порядке рассмотрения дел о террористических актах и организациях». Согласно инструкции к этому закону следствие по таким делам должно было вестись ускоренным порядком и разоблачать лиц, занимающихся подобной деятельностью в течение десяти дней: обвинительное заключение вручалось обвиняемым за сутки до рассмотрения дела в суде; дела слушались без участия сторон – обвинителя и защитника; просьбы о помиловании запрещались, а приговоры о расстреле приводились в исполнение в течение первых суток после их оглашения.
Повсеместно фабриковались многочисленные дела на т.н. «врагов народа». Устраивались многотысячные показательные судебные процессы. Каждый из этих процессов вел к дальнейшему раскручиванию маховика репрессий все большего числа советских граждан. Для того, чтобы ускорить в стране также и «культурную» победу октябрьского переворота, в массовом масштабе стали практиковаться аресты священнослужителей и верующих. Новая власть стала отбирать у церкви здания храмов и церковную утварь. В 1922 году был расстрелян Патриарх Тихон и проведён целый ряд арестов верующих с показательными расстрелами последних. Все двадцатые годы продолжался поиск и поимка уцелевших в годы гражданской войны как царских, так и белых офицеров и казаков. В жизни случается всякое. Бывало, что в годы гражданской войны многие из этой категории лиц успевали повоевать как на «белой», так и на «красной» стороне. Тех из них, кто избежал немедленного расстрела сразу после ареста или задержания, «таскали» по бесконечным проверкам, ограничивали в работе, месте жительства, задерживали, вновь отпускали, снова задерживали – постепенно все они уходили в советские лагеря и тюрьмы, чтобы уже никогда не вернуться из них на волю. Все это не могло не сказаться - страна советов вновь стояла на пороге голода.
Ситуация с продовольствием в стране ещё более ухудшилась зимой 1927-1928 годов.
В январе 1928 года Политбюро ЦК ВКП(б) направило на места директиву, предлагающую применение чрезвычайных мер только для того, чтобы привести в действие все административно-карательные рычаги, с целью заготовить необходимое количество хлеба без каких-либо уступок его производителям, в Сибирь выезжал даже сам генеральный секретарь ВКП(б) И.В. Сталин. В своих выступлениях на собраниях партийного актива он настаивал на применении самых жестких мер к тем сельхозпроизводителям, кто не хотел продавать хлеб государству по установленным низким ценам, вплоть до лишения их свободы и полной конфискации хлеба. И.В. Сталин лично рекомендовал в каждом хлебозаготовительном районе страны устроить показательные судебные процессы по таким делам.
Граждане привлекались к суду по различным обвинениям: за принадлежность к контрреволюционным и националистическим организациям, за службу в царской или белой армии, бывшие казаки, их родственники и знакомые, лица, исключенные из большевистской партии в результате проведения многочисленных «партийных чисток», привлеченные к ответственности по линии ВКП(б) и НКВД по доносам и многие другие категории граждан. Крестьян-единоличников силой всего государственного аппарата загоняли в колхозы. А с теми из них, кто не желал делать этого по каким-либо причинам, поступали весьма жестко. Так, раскулаченные крестьяне-единоличники полностью лишались своего имущества, затем следовало выселение семей «раскулаченных» за пределы района проживания и лишение их избирательных и всех иных прав. Каток репрессий прокатился по образованной в 1930 году Хакасской автономной области. Учитывая то, что со времени своего создания с 1930 году ХАО входила в состав Западно-Сибирского ( с 1934 г-Красноярского) края, то именно краевая власть и устанавливала на подведомственной ей территории контрольные цифры по количеству разоблаченных «врагов народа» в городах и селах области.
Однако исполнителям воли партии, засевшим в областных правоохранительных органах, этого было мало. Так, например, летом 1937 года руководству области поступили «контрольные цифры» по числу приговоренных к ВМН - расстрелу, то член ОК ВКП(б) и начальник УНКВД по ХАО с 23.02. 1935 по 4.02.1938 годы, - капитан госбезопасности Хмарин Н.П.- доложил первым руководителям Хакасской автономной области, образованной в 1930 году, что им сверху получено задание арестовать и репрессировать не менее 3 000 жителей области. Кроме того, он привел свои «веские доводы» и добился таки разрешения и согласия руководства Хакасской области на некоторое увеличение числа репрессируемых граждан.
Правда для того, чтобы выполнить и перевыполнить «контрольную цифру» полученную свыше, УНКВД по ХАО подвергло репрессиям многих советских и партийных работников: членов бюро обкома, почти всех первых секретарей райкомов, председателей городских и районных исполкомов и сельсоветов, всех районных прокуроров, их помощников и следователей прокуратуры. В это число попали, в том числе и первый секретарь обкома ВЛКСМ и несколько секретарей райкомов и горкомов комсомола Хакасии, и даже председатель областного суда и сам прокурор области Жиров. Общее же количество жертв политических репрессий, к сожалению, на сегодня так и не установлено. Однако очевидно, что людские потери, понесённые страной в годы политических репрессий, вполне сопоставимы с людскими потерями в Великую Отечественную войну 1941-1945 годы.
Следует отметить, что Хакасская автономная область пострадала от политических репрессий не меньше других регионов страны. Так, ещё в 1920 году в Минусинске за службу белогвардейцам был арестован и расстрелян один из лидеров инородцев Минусинского уезда, просветитель и общественный деятель С.Д. Майнагашев и некоторые другие его сподвижники. Их главной виной было то, что во время гражданской войны в Сибири некоторые из них служили в колчаковской армии и различных уездных или волостных администрациях. А в период с начала коллективизации ещё около двух тысяч крестьянских семей были выселены из ХАО в таёжные районы Томской, Иркутской областей и на север Красноярского края. Были репрессированы многие лица и числа только-только образовавшейся национальной интеллигенции.
В 1934 г. в г Новосибирске спецколлегия Западно-Сибирского краевого суда рассмотрела дело 36 человек из числа сибирских инородцев: хакасов, шорцев и ойротов. Всех их обвинили в организации ими в местах проживания некоей «контрреволюционной организации», которая ставила своей целью - создание т.н. «Тюркской Сибирской республики». Всех фигурантов этого дела приговорили к различным срокам лишения свободы. Последующие за этим судилищем карательные акции советов почти полностью уничтожили только-только нарождающуюся национальную интеллигенцию Хакасии. Кстати, за свои подобные кровавые дела начальник областного УНКВД тов. Хмарин был награжден советским правительством высшей наградой страны - орденом Ленина.
Главной задачей власти советов в сельской местности было претворение в жизнь линии партии большевиков на сплошную коллективизацию деревни, полную и безоговорочную ликвидацию кулачества как класса. Сотрудники местных органов: райотделов милиции, сельских советов, председатели правлений колхозов и их актив также добросовестно исполняли полученную из центра инструкцию – везде выискивали «врагов народа». Активно работала в деревнях тайная агентура УНКВД, писавшая доносы на своих же земляков: бывших белогвардейцев, бывших казаков, бывших дружинников армии Колчака, бывших или действующих служителей культа, крестьян, красных партизан и красноармейцев, имеющих (или имевших в прошлом) наемных работников-батраков и т д.
Вот лишь один рукописный документ из этого ряда, который озаглавлен:
Протокол №1 (копия) общего собрания Монокской кандидатской группы ВКП/б Минусинского района Западно-Сибирского края, состоявшегося 18/IV-31 г.
Повестка дня: О выявлении и высылке кулацких хозяйств. Слушали: О выявлении и высылке кулацких хозяйств говорит тов. П(узаков), каковой доложил о необходимости выявления всех местных кулаков и высылке таковых, указывая на их кулацкое влияние и вредительство на селе, о проведении всех мероприятий сов. власти. Был представлен и зачитан список из одиннадцати фамилий местных жителей.
Постановили: 1. Признать явно кулацким единоличное хозяйство Е.С. Байкалова по признакам: а) - в 1919 г. служил рядовым в казачьей сотне армии Колчака; б) - он с 1920 по 1929 г. имел постоянных работников-молотобойцев - помощников кузнеца в личной кузнице; в) - систематически вел сезонную (на период уборки урожая) эксплуатацию батраков в сельском хозяйстве; г)- своим тлетворным влиянием и антисоветской агитацией разлагал окружающее его местное население.
2. Признать явно кулацким единоличное хозяйство И.М. Терских по следующим признакам: 1. эксплуатация им предприятия водяной мельницы с 1927 по 1931г.г.г; 2. в 1930 г. по решению актива сельсовета лишен избирательных прав, но восстановлен окружным избиркомом, в 1931 г. – обратно лишен прав сельизбиркомом. 3. В 1930 г. его единоличное хозяйство обложено налогом в индивидуальном порядке и ему дано твердое задание по сдаче хлеба, которое он саботировал и в полном объеме не выполнил;
3. Признать явно кулацким единоличное хозяйство И.Д. Болганова по признакам эксплуатации: 1. В 1919-20 г.г. служил в казачьей сотне у Колчака, за что был осужден к двум годам содержания в «домзаке». 2. После возвращения из лагеря держал личную пимокатную мастерскую, при изготовлении валенной обуви применял труд наемных рабочих с 1926 г. по 1931 г.; 3. а также производил сельскохозяйственные работы и дачу денежных ссуд бедноте под отработку его земельного участка 4.. в 1931 г. лишен избирательных прав, хозяйство распродано. Резолюция собрания: «Все вышепоименованные кулацкие хозяйства должны быть немедленно высланы из пределов района…».
Однако, и в те страшные и кровавые десятилетия иногда случалось, что земляки раскулачиваемых граждан вставали на защиту таких семей, попавших под выселение. Пример тому: «Протокол бедняцкого собрания дер. Н-Покровки Минусинского округа, (ныне дер. Малый Монок Бейского р-на) состоявшегося 12 мая 1930 г. Присутствовало: бедняков - 37 чел., середняков - 4 челов.».
Повестка дня: рассмотрение списков лишенных избирательных прав.
Слушали:
1. Гр-н Емельянов Т.Л. лишен избирательных прав в 1928 г. за эксплуатацию личной конной молотилки-«лобогрейки». В прениях выступали: тов. Фирсов: «Терентий имел только одну конную молотилку и зарабатывал на ней не более 20 -30 рублей в год. Их ему даже не хватало на наладку этой жатки-лобогрейки. И цену за молотьбу с нас брал только 1р.50 к. за 1000 снопов. Это - почти задаром…». Ему вторил тов. Болганов: «Он для наших бедняков молотил хлеб на очень выгодных для нас бедняков условиях. Плату за молотьбу сразу с нас не требовал, ожидал, пока отдадут, а некоторые ему и вовсе не платили, доход его был от молотилки не больше 20 руб. в год. Никаких закабалений он никому не делал». Из выступления тов. Ошарова: « Емельянов Терентий лишен избирательных прав как то ошибочно и неверно. Никаких причин к этому не было, а лишен он более по навету одного члена сельсовета ошибочно и потому - неправильно».
Постановили:
«Обсудив вопрос о лишении прав гр-на Терентия Ларионовича Емельянова бедняцкое собрание дер. Н-Покровки находит, что гр-н Емельянов Т.Л. согласно инструкции ст.15 п.2 лишен избирательных прав неправильно, никаких кабальных эксплуатаций граждан он не производил. Бедняцкое собрание выражает свое мнение о восстановлении гр-на Емельянова Т.Л. в избирательных правах и снятии с него кулачества…». Далее протокол общего собрания направлялся для рассмотрения на районную пятерку по выселению и экспроприации (лишение собственности – ред.) кулацких хозяйств с ходатайством об отмене этого решения. К сожалению, сведений о дальнейшей судьбе жителя дер. Покровки Минусинского уезда Т.Л. Емельянова и его семьи автору разыскать не удалось. Однако читая подобную резолюцию собрания, всё-таки можно надеяться на благополучный исход для всей семьи дела. Однако так случалось далеко не всегда. И следующий архивный документ тому полное подтверждение. В нем кратко изложена практически вся жизнь ещё одного простого труженика-хлебороба. Поэтому позволю себе процитировать его почти полностью, без купюр и изъятий текста:"
Заявление
…Сообщаю, что я с марта 1929 года, находясь в рядах сельхозартели «Товарищества по совместной обработке земли», а затем и колхоза «Горный Абакан» я на протяжении 2-х лет добросовестно выполнял работу животновода. 11 марта 1931 года сельсовет под руководством уполномоченного РИКа – тов. Родионова подвел меня под явно-кулацкое хозяйство, Меня лишили в избирательных правах, как чуждый соввласти элемент, якобы за то, что в 1919 году я состоял в местной колчаковской дружине. А 12 марта меня обложили единовременным сбором в 50 рублей и тракторными акциями на 120 руб. и в 11 часов дня 12 марта принесли извещение об уплате наложенных на меня дополнительной суммы в 170 руб. 70 коп., которые я должен уплатить к 12.00. часам этого же дня. Причем еще до вручения мне этого извещения, сельсовет произвел опись всего моего имущества, которого насчитывалось всего на 188 руб. 25 коп. Спустя час после вручения извещения, за неуплату предъявленных мне сумм, немедленно произвели торги, распродав все моё имущество: 1. принадлежавшую мне половину дома, не оставив даже жилого угла для моей семьи в 7 человек, в том числе 5-ти малолетних детей, 2.баню, и амбар, 3. последнюю корову, 4. детские кровати, самовар и прочую кухонную утварь, оставив только одежду, ту, что была на мне и членах моей семьи. Считаю такое бесчинство ни в коей мере не граничащее с законами советской власти, Прошу рассмотреть мое заявление в сторону восстановления меня в правах гражданства и возвратить проданное с торгов мое личное имущество, а «левых загибщиков», в числе которых, главным образом, уполномоченный РИКа тов. Родионов - привлечь к суровой ответственности за нарушение им соцзаконности. Для ясности сообщаю свою биографию: В 1919 году при наличии мною 18-го летнего возраста руководители казачьей дружины С.С. Байкалов и А.И. Байкалов, ходили от дома к дому и объявляли: «кто запишется в дружину, тот не будет мобилизован в армию». Отец мой записал меня в дружину, чтобы избежать мобилизации в армию Колчака. Так как, во время германской войны в армии уже служили все три его сына, из коих один был убит на той войне. Второй там же был весь изранен и остался инвалидом без руки, а третий был в германском плену, - вот престарелый отец и записал меня в дружину, где я пробыл только две недели, после чего все же был, как казак, по всеобщей колчаковской мобилизации отправлен на службу во 2-ю казачью сотню 1-го Енисейского полка…».
И далее заявитель сообщает о себе следующие интересные факты его биографии: «…В общей сложности в армии Колчака я прослужил шесть недель. Осенью 1919 года на сибирском фронте в районе Омска я был пленен регулярной частью РККА и добровольно поступил на службу в РККА, где и служил орудийным номером 11-го советского Сибирского артдивизиона. В его составе я участвовал в боях на Польском фронте под командой Семёна Михайловича Буденного для ликвидации прорыва белополяков и ликвидации банд Махно, Григорьева, Буллаха--Гуллаха и др белобандитов. В 1922 году демобилизовался со службы по ранению. О вышеперечисленном послужном списке имею на руках подтверждающие мою службу в Красной армии справки и документы. За службу в дружине Больше-Монокским с\с в 1927 году я лишался права голоса, но по моему ходатайству с приложением ряда документов о службе в РККА - в избирательных правах был восстановлен Минусинским окрисполкомом. В 1929 году в момент организации сельхозартели «Веселый Труд» я добровольно вступил в неё, передав ей все свое имущество, где и работал до её преобразования в колхоз «Горный Абакан». А 11 марта 1931 года, а в этот день благодаря головотяпству «левого» загибщика уполн. РИКа – тов. Родионова снова меня лишили всех прав, и подвели меня под кулацкое хозяйство и до нитки распродали числящееся на мне личное имущество. Так в течение полутора дней актив сельсовета сделал меня врагом советской власти. В то время как я являюсь одним из участников завоевания власти советов и колхозником-участником переделки мелкого единоличного хозяйства в крупное социалистическое. О результатах прошу сообщить мне. К сему участник борьбы за советскую власть колхозник колхоза «Горный Абакан» Егор Спиридонов Байкалов. Адрес заявителя: дер. Монок Минусинского округа Западно-Сибирского края».

Автору остается добавить, что никакие прошлые заслуги, в том числе и служба в Красной армии, и ранение полученное на фронтах гражданской войны, не были учтены при рассмотрении персонального дела Е.С. Байкалова. Он был объявлен кулаком, лишен всех прав состояния и должен был немедленно убыть в ссылку. Однако этого так и не произошло. Собственно, местная власть своими подобными решениями подвигла его на один, весьма опасный путь, коим бывший казак не преминул воспользоваться – с оружием в руках ушел в тайгу, пополнив ряды т.н. "белобандитов"…

И этому есть весомое объяснение. Ведь крестьянин-единоличник в своей деятельности на земле привык быть хозяином, пусть небольшого, но своего клочка земли и единоличным распорядителем результатов своего труда. По распоряжению властей, под нажимом «сверху», он невольно превращался в наёмного батрака, лишенного к тому же гарантии какого-либо заработка по итогам своей работы. Ситуация была такова, что можно сколько угодно добросовестно работать в колхозе, выработать установленный минимум трудодней и остаться по итогам года и без зерна и без денег. На деле часто выходило так, что сколько не работай в колхозе, а всё равно осенью приедут уполномоченный из района с работниками милиции и выгребут всё, не оставят зерна не только на семена, но и на прокорм детей и семьи. Противостоять этому было невозможно - такова была установка высшего партийного руководства страны. Всем не согласным с таким раскладом оставался только один выход - бросив всё, уходить в тайгу, где встретив таких же «лишенцев», сбиваться в группы и защищаться от притеснений власти уже с оружием в руках. Такие группы в те годы советская власть именовала «бандами», а лиц входивших в них - «бандитствующим элементом».
Правоохранительные же органы всячески преследовали всех людей, не согласных с генеральной линией ВКП (б). Так, только в феврале 1933 года на территории ХАО были арестованы и отданы под суд 129, а по Минусинскому округу - ещё 158 человек. Следователи Минусинского оперсектора УНКВД, воспользовавшись возможностью вновь отличиться, тут же сфабриковали дело, по которому выходило, что : «…на юге Сибири действовала хорошо вооруженная и глубоко законспирированная контрреволюционная организация, которая была создана бывшими белыми офицерами А.В. Чурсиным и В.П. Парыгиным и сельским агрономом С.С. Ермолаевым. Во время арестов лиц, входивших в эту группу, были проведены многочисленные обыски, в результате чего было изъято 110 стволов охотничьего и 37 стволов нарезного оружия. В ту пору факт наличия у населения такого количества оружия неудивителен – только-только что закончилась кровопролитная гражданская война, и только самый ленивый не запасся «на всякий случай» хотя бы захудалым ружьецом или обрезом «винтаря». К тому же, многие жители подтаежных деревень и сел бывшего Минусинского уезда были хорошими охотниками, этим древним промыслом кормившие и себя, и свои семьи.
Весьма показательно и то, что обвинительное заключение по данному архивно-уголовному делу начиналось со своеобразной «исторической справки». Эта «справка» составлена рукой одного из советских следователей и в ней было указано следующее: « Районы Минусинский, Абаканский, Чебаковский, Ермаковский, Каратузский, Аскызский, Бейский и Таштыпский явл. исторически бандитскими. В период белой реакции в Сибири (1918-1920 г.г.) казаки Минусинского уезда активно боролись с красными партизанами армии Кравченко-Щетинкина, а затем влились в ряды белой армии ген. Каппеля и А.И. Бакича. При ликвидации колчаковщины, белое казачество, совершив т.н. «ледовый переход» через оз. Байкал, прорвалось с боями в Манчжурию, где вошло в подчинение белого атамана Г.М. Семёнова, с частями которого отступило в Маньчжурию и Китай. В 1922-24 г.г. основная масса рядового казачества, используя в своих целях объявленную в 1921 году ВЦИК РСФСР амнистию, реэмигрировала на Родину, где и осела на прежних местах проживания на юге Енисейской губернии. …С 1920 годов в этих районах имели место ряд контрреволюционных организаций и группировок и выступлений против соввласти - банд Соловьева, Майногашева, Чудогашева, Кидиекова, Кузьмина, Медведева и ряда др. На территории Бейского и Таштыпского районов действовали банды Василия Рошева и Ивана Постельникова. В них входили около пятидесяти человек, жителей бывших казачьих станиц Арбаты, Таштып, Монок, Имек. Села Бея и дер. Табат. В ноябре 1930 года основной костяк этих банд был рассеян по тайге в столкновениях с отрядами рабоче-крестьянской милиции, а их главари – убиты…». И далее: «…Пользуясь в прошлом особыми льготами и правами, имея в большинстве кулацко-зажиточное хозяйство, казачество, находясь под сильным авторитетом офицеров, атаманов, есаулов, ограничение прав капиталистической части деревни рассматривало как ущемление своих прав со стороны советской власти. Оно повсеместно высказывало недовольство существующим советским строем и многочисленными поборами в виде сельхозналогов. С начала 1929 года и последующие годы наиболее реакционная часть казачества бывшего Минусинского уезда, совместно с кулачеством и другими антисоветскими националистическими элементами, осевшими в уезде, активизировала свою подпольную деятельность по линии создания крупных контрреволюционных повстанческих организаций и начала борьбу против совласти с оружием в руках».
По версии сотрудников Минусинского оперсектора ОГПУ-НКВД: «…наиболее крупными антисоветскими организациями в Минусинском уезде являлись: «Горно-конный повстанческий отряд им. вел. нн. Михаила Александровича» насчитывающий в своих рядах до тысячи повстанцев, руководитель - атаман И.Н. Соловьев, «Минусинский окружной штаб», «Чёрные партизаны», «Ермаки-каратели», «Начало», «Таловые», «Брагинцы», банда белого офицера Мишина, насчитывающие в своем составе ещё около 400 человек. Существовали подобные антибольшевистские группы и на территории Хакасской авт. области: «Связисты», «Реэмигранты», «Сайгачинцы», «Иностранцы», «Марьясовцы», банды Рошева - Чудогашева, Дмитриева - Ананьина и некоторые другие повстанческие бандформирования…».
Не секрет, что «коллективизация» во многих местах страны проходила не просто. Большинство колхозов не имело достаточных средств для строительства, приобретения техники, племенного скота, закупки сортового зерна. Видимо именно поэтому и было решено списать все промахи и неудачи начального периода коллективизации и колхозного строительства на происки «белобандитов» и разного рода «националистических элементов». По ним пришелся самый первый удар советской репрессивной государственной машины. Времена коллективизации, раскулачивания в конце двадцатых годов прошлого века явились предвестниками еще более жестоких политических репрессий, выпавших на 30-е годы – получившее в народе меткое наименование - «время большого террора». По официальным, вероятно сильно заниженным, данным, в 1918-1953 годы по обвинению в контрреволюционной, антигосударственной деятельности в нашей стране было репрессировано более 3,8 млн. человек, из них более 786 000 человек советские суды и ОСО приговорили к высшей мере социальной защиты - расстрелу. По существу, в стране случилось непоправимое: после проведения всеобщей «коллективизации» советская деревня навсегда лишилась самых предприимчивых, трудолюбивых и умелых своих тружеников...
В целом по Хакасской автономной области только в период с в 1930 – 1950-е годы прошлого столетия по политическим мотивам судебными и внесудебными органами были осуждены 5268 человек. Из них в 1937 – 1938 годах политическим репрессиям подверглись 2534 человека, или 71,7 % от всех арестованных. Именно в эти годы были расстреляны 1027, а в 1938 году – ещё 1312 человека. На эти два года 1937-1938 г.г. пришелся пик политических репрессий – к высшей мере социальной защиты - расстрелу - были приговорены почти 92 % всех арестованных жителей Хакасской автономной области. Количество рабочих среди расстрелянных составляло 57,5 %, крестьян – 28,5 %. Треть расстрелянных находилось в возрасте от 31 до 40 лет, а 84 % из их числа являлись неграмотными или малограмотными гражданами. Политические репрессии в СССР продолжались все 20-30 г.г. прошлого века. Документы из архивов свидетельствуют нам об этом.

Сергей Байкалов
Абакан-Большой Монок


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 7 часов [ Летнее время ]



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Перейти:  
cron
Powered by phpBB © 2000, 2002, 2005, 2007 phpBB Group
Вы можете создать форум бесплатно PHPBB3 на Getbb.Ru, Также возможно сделать готовый форум PHPBB2 на Mybb2.ru
Русская поддержка phpBB